– А где лучше? Ты вот знаешь это? Дураки. Кому лишние рты нужны?
– Вот поэтому я тут.
Кажется, Роман Ильич его не услышал. Или не понял. Или не поверил, что кто-то, кроме него, понимает истинное положение вещей и тоже ХОЧЕТ, чтоб Петроградская жила, что ему есть, что терять.
– Ильич, ты меня слышишь, а?
Тот вместо ответа полез под стол, откуда вытащил бутылку. Пустую. И с сожалением отбросил ее в угол.
– У тебя браги нет?
– Кое-что получше имеется.
Виктор уже открыл было рот, хотел сказать про Митяев самогон и что сейчас принесет бутылку, как тут его осенила неожиданная идея. Не дав Ильичу опомниться, он выпалил:
– Про схрон на Ботаничке помнишь?
И затаил дыхание.
Реакция Романа Ильича была что надо, о такой парень даже и помечтать бы не мог: хмель слетел с начальника в одну секунду. Ох, рано собрались списывать Ильича, рано, еще послужит, курилка. Какое-то время перед Виктором был прежний начстанции, но запала хватило ненадолго.
– Эх, молодежь, не понимаете – нет ничего страшнее обманутых надежд… Шел бы ты, – начальник махнул рукой и уткнулся носом в стол.
– Роман Ильич, да послушай ты!!!
Виктор схватил его за плечи, встряхнул, пытаясь привлечь внимание. Наверное, излишне усердно.
– Ты не оборзел часом? – Ильич оттолкнул мужчину, и тут же занес кулак для удара.
– Да успокойся ты уже! Тьфу, зараза! Уж лучше бы все развалилось окончательно, а то испрашивай вот величайшего соизволения у пьяной сволочи!
Сей экспрессивный спич неожиданно возымел успех: Роман Ильич вдруг успокоился и вполне осмысленно взглянул на Виктора.
– Ты действительно в этот схрон веришь?
Верил ли он? Верил ли сам в то, что другим могло показаться ерундой, шизофреническим бредом, пустой тратой времени?..
– Не верил бы – не пришел.
– Ну и вали тогда. Только пойдешь один, никого с тобой не пущу.
Один так один, на большее Виктор и не рассчитывал.
– Я через Ботаническую выйду. И вернусь так же.
– Да хоть через систему канализации…
* * *
Волнение ушло совсем, как только он ступил на поверхность. После того злополучного похода прошла всего пара недель, но произошедшие изменения было видно невооруженным взглядом: Ботаничка разрасталась, она медленно и верно разрушала все, что когда-то было создано человеком. Плющи и лианы вгрызались в каменную плоть зданий, душили их, крошили, словно острые ножи кромсали асфальт. В предрассветных серых сумерках зрелище и страшноватое и завораживающее одновременно.
Некоторое время Виктор стоял, любуясь картиной, потом опомнился: зимние питерские дни беспощадно коротки, да и холодновато было для прогулок.