– Неужели? – спросила я, и тут мой голос дрогнул, и две слезы скатились по щекам.
– Дай мне поговорить с Роджером, – сказала мама. – Я вижу, что у тебя истерика.
– Он спит, – сказала я тоном, который почти никогда не использовала в разговорах с кем бы то ни было, тем более с матерью. – Здесь шесть утра. И я не впадаю в истерику.
– Вы приедете сюда немедленно.
– Вряд ли, – сказала я. Дикий гнев утихал, сменяясь бесшабашностью, какой давненько со мной не бывало. – Я скоро приеду, но сначала мы хотим заехать кое-куда.
– Нет, – сказала мама тоном, который обычно означал конец любой дискуссии. Но теперь он, похоже, только подстегивал меня. – Ты немедленно вернешься домой…
– А, так ты хочешь, чтобы мы развернулись и поехали обратно в Калифорнию? Да не вопрос.
– Я хочу, чтобы ты ехала в Коннектикут. И ты это понимаешь.
Теперь ее голос звучал устало и печально, весь гнев будто испарился. Заметив эту перемену, я вдруг почувствовала себя виноватой и сама вместо гнева ощутила усталость и грусть.
– Мы скоро приедем, – тихо пообещала я.
Я плакала и почти не пыталась скрыть это от нее. Самое ужасное, что это была моя мама, такая близкая и одновременно такая далекая. И все, что я хотела, – открыться ей, рассказать, как я себя чувствую, и чтобы она пообещала мне, что все будет хорошо, а не говорила о том, как усложняю ей жизнь…
– Мам, – мягко сказала я, надеясь, что она, может быть, чувствует то же самое, и, тогда нам удастся об этом поговорить.
– Я сейчас же позвоню Мэрилин и расскажу ей, где пропадает ее сын, – сказала она строгим и холодным тоном. Уж она-то точно позвонит. – Если ты хочешь куда-то заехать – удачи. Но имей в виду, что теперь вы полностью сами по себе. А когда вы приедете домой, тебя ждут серьезные последствия.
– Хорошо, – сказала я, чувствуя себя совершенно измотанной. – Договорились.
– Ты меня очень, – произнесла мама, и я заметила, что теперь ее голос слегка дрожит, – очень разочаровала.
Затем воцарилась тишина, и только тогда я сообразила, что мама только что отключилась.
Я сидела, рассматривая телефон, и размышляла, стоит ли мне снова перезвонить ей, чтобы извиниться и сказать, что мы приедем как можно скорее. У меня по-прежнему будут неприятности, но, возможно, их будет меньше. Я не хотела так поступать, но и испытывать чувство вины весь остаток поездки тоже не хотела. Я вертела в руках ключ-карту от комнаты. И тут тоже заметила, что у нее на обратной стороне белым по фиолетовому напечатана такая надпись:
– Уезжаете? – добродушно спросила девушка на стойке регистрации.