Повесив трубку, я почувствовала, как комок подступил к горлу. Еще с минуту я держала телефон в руке на случай, если она перезвонит. Но было уже поздно, наверно, она спала. Мне даже не приходило в голову, что мама тоже провела последний месяц совсем одна. Я действительно была неспособна думать о ком-то, кроме себя. Увидев, как Роджер выходит из магазина, я выключила телефон, чтобы сберечь заряд, и сунула его в сумочку, рядом с папиной книгой.
Должно быть, Роджер переоделся в туалете супермаркета, потому что на нем снова были хорошо знакомые футболка и шорты. Он открыл заднюю дверь и кинул мне одеяло и подушки. Я положила их так, чтобы мы могли лечь ногами к передним сиденьям. Джулия, которая в прошлом году увлекалась «энергетическим целительством», могла бы сказать мне, хорошо ли это с точки зрения фэн-шуй, но она оставила попытки достучаться до меня, насколько можно было судить по теме ее последнего письма.
Роджер отвлек меня от этих размышлений: он завел машину и приоткрыл все четыре окна. Несмотря на это, в машине все равно было жарко. Мы явно могли бы сэкономить те девять долларов девяносто девять центов, которые Роджер потратил на одеяло. Я передала ему вещи, которые лежали сзади, и он сложил наши сумки на пассажирское сиденье, а сверху посадил мою сову. Потом заглушил двигатель, запер машину изнутри и перебрался назад с водительского места. Я подвинулась влево, на свою сторону, чтобы у него было больше свободного места. Тут было действительно тесно, об этом мы не подумали. Я поудобнее устроилась на новой подушке и обнаружила, что голова Роджера оказалась совсем близко ко мне. Так близко друг к другу мы еще не спали. Но это совсем меня не испугало.
Я перевернулась на спину и стала смотреть сквозь заднее стекло, стараясь разглядеть звезды. Но освещение на парковке, наверное, было слишком ярким, и я ничего не увидела.
– Спокойной ночи, – сказала я, повернув голову, чтобы взглянуть на полусонного, как всегда, Роджера.
Но он ворочался с боку на бок, стараясь отпихнуть одеяло подальше от себя.
– Мне жарко, – сказал он, одергивая свою футболку, – а тебе?
– Мне тоже.
Когда мы оба наконец-то улеглись, в машине стало как будто еще жарче.
– Но я тут ни при чем.
– Я знаю, – тяжело вздохнул он. – Здесь как в печке.
– Можно еще больше открыть окна, – предложила я.
– Снаружи так жарко, что разницы никакой, – сказал он. – К тому же я начну волноваться, что кто-нибудь залезет в машину.
Он еще раз перевернулся с боку на бок, а потом сел.
– Ты не будешь возражать, – начал он, а затем закашлялся, – если я сниму футболку?