– Да. Шестнадцать.
Он уже загадывал Дрейка, Ливингстона и сэра Эдмунда Хиллари. Я решила попытаться назвать имя наугад, в надежде, что окажусь права, хотя знаю не так уж много исследователей.
– Это Васко да Гама?
Он вздохнул, но будто с радостью.
– За пять вопросов, – сказал он. – Молодец. Твоя очередь.
– А что такого в исследователях? – спросила я, предположив, что четверо исследователей подряд загаданы неспроста.
Роджер пожал плечами, словно этот вопрос его смутил, затем провел рукой по волосам, взлохматив пряди. Мне внезапно захотелось протянуть руку и пригладить их. Но я тут же запретила себе думать об этом.
– Они меня всегда интересовали, еще с детства. Мне нравилось думать, что люди могут что-то открыть, что у них есть возможность увидеть или узнать что-то самыми первыми.
– И поэтому ты решил изучать историю?
Он улыбнулся, не глядя на меня.
– Может быть. Когда я был маленьким, читал книжки по истории как инструкцию, пытаясь догадаться, что общего у всех этих исследователей, чтобы и самому стать таким же. Тогда я считал, что мне непременно суждено сделать важное открытие.
– Но ведь сейчас все уже открыто, – я слегка повернулась в его сторону и ослабила ремень безопасности, чтобы сесть немного свободнее и прислониться к дверце.
– Я уверен, что многое только еще предстоит открыть. Нужно просто быть внимательным.
Эти слова заставили меня задуматься.
– Боже, как я много болтаю, – произнес он с усмешкой. – Твоя очередь. Расскажи что-нибудь о себе.
Это было последнее, что мне хотелось бы делать сейчас или вообще когда бы то ни было.
– Даже не знаю. Я ничего не открыла.
– Пока еще, – многозначительно произнес Роджер, и я почувствовала, что снова улыбаюсь.
– Верно, – согласилась я, вытянув руку, чтобы сделать музыку погромче: играла песня о поддельной империи[21], и, прослушав ее второй раз, я обнаружила, что она мне действительно нравится.
– Нет, серьезно, – снова попросил он. – Расскажи мне что-нибудь о себе. О чем… ты больше всего сожалеешь?
Я не ожидала такого вопроса, но тут же поняла, что знаю ответ, и закрыла глаза, чтобы не думать о нем. Мартовское утро, я в своих шлепанцах, к ногам прилипла скошенная трава.
Я открыла глаза и посмотрела на него.
– Понятия не имею.
8 марта – три месяца тому назад
– А дальше что? – затаив дыхание спросила Джулия.
– Прекрати, – сказала я, смеясь в телефонную трубку.
Я сидела на крыльце нашего дома и болтала с ней, пока папа подстригал газон. Мы с мамой всегда подшучивали над ним из-за этого. В остальном он был немного ленив и неряшлив, но когда речь заходила о газоне, папа становился настоящим перфекционистом. Газон выглядел идеальным именно потому, что каждое утро субботы папа проводил именно за этим занятием.