Мы остановились на заправке примерно в двадцати милях от города. Пока Роджер наполнял бензобак, зазвонил его мобильник – я в это время мыла лобовое стекло, которое превратилось в кладбище мертвой мошкары, и увидела, как телефон светится и подпрыгивает, вибрируя в подстаканнике. Я открыла правую дверь и схватила его – на дисплее было написано «БРОН». Я понятия не имела, что это значит, и передала телефон Роджеру, который внезапно сильно занервничал. Отложив щетку, хотя окно было вымыто лишь наполовину, я вернулась в машину, чтобы не слышать, о чем он говорит. Но не удержалась и опустилась в кресле чуть ниже, понаблюдать за ним в боковое зеркало. Мне был виден только его профиль, но я заметила, что выглядит он не очень радостным. Роджер улыбался, но будто бы через силу. Он вернулся в машину и хлопнул дверью чуть сильнее, чем обычно. Не вставил ключ в замок зажигания, а просто вертел его в руке, опираясь на колено. Он выглядел усталым и не таким энергичным, как обычно.
– Ты в порядке? – спросила я.
– В полном, – сказал он, обращаясь к ключам, все еще не глядя на меня. – Ну что, у меня хорошие новости. Нам есть где переночевать. Один из домов рядом с кампусом. Во время учебного года это Международный дом, но сейчас там просто живут студенты, которые ходят на летние курсы.
– Великолепно, – сказала я и посмотрела на него более пристально. Было не похоже, что он рад. – Ведь это хорошо, верно?
Роджер вздохнул.
– Но вот в чем дело, – произнес он. Я тут же напряглась. – Мне нужно кое-что тебе сказать. На самом деле стоило раньше это сделать.
– Так… – Вот теперь я была по-настоящему обеспокоена.
Наверное, его уже тошнило от моего общества и он собрался просто остаться у друзей один? Или вовсе решил отказаться от этой поездки?
– Причина, по которой мы здесь оказались, – объяснил он, все еще не глядя на меня, – дело в том… Понимаешь, до меня дошли слухи, что Хэдли тоже здесь.
– А-а-а. – Внезапно мне стало ясно, почему Роджер все утро так часто проверял телефон. – И она здесь? – спросила я как можно непринужденнее.
– Нет, – ответил Роджер, и я немного успокоилась. – Один из моих друзей сказал, что она ходит на летние курсы. Но Хэдли, похоже, вернулась домой, в Кентукки.
– Вот как, – только и вымолвила я, снова почувствовав себя не в своей тарелке.
– Она вообще не отвечает на мои звонки и письма. Так что я просто подумал: если приеду сюда и увижу ее, мы сможем поговорить и, может быть, сможем… – он наморщил лоб, – не знаю, что.
«Эми» точно знала бы, как себя вести. Она бы не чувствовала себя косноязычной, неуклюжей и безнадежно неопытной.