– А какое было у тебя? – Роджер выглянул в окно, сделав вид, что не расслышал. – Эй, – повторила я, – какое было…
Прежде чем я успела закончить, его телефон, лежавший в подстаканнике, снова завибрировал. Роджер посмотрел на экран, но, неожиданно для себя самой, я схватила его первая и увидела, что на экране написано «ЩЕКАСТЫЙ». Не обращая внимания на Роджера, который протянул руку за телефоном, я ответила на вызов.
– Привет, это телефон Роджера, – затараторила я, отодвинувшись на самый край сиденья, чтобы ему было меня не достать. Роджер пытался дотянуться и выхватить у меня трубку, из-за чего машина начала слегка вилять по полосе.
– Привет, – сказал низкий голос в трубке. – Магеллан там?
Я повернулась к Роджеру, который все еще пытался отобрать у меня телефон, и почувствовала, как на моем лице расплывается улыбка.
– Магеллан? – восхищенно повторила я.
Роджер вздохнул и оставил попытки выхватить телефон. Было ясно, что он не спешил говорить мне свое прозвище.
– Ага, – сказал голос на том конце. – Ну… Роджер.
– Конечно, – сказала я, все еще улыбаясь. – Секундочку.
Я передала Роджеру телефон.
– Магеллан, тебе звонят.
– Это просто дурацкое прозвище! – прошипел он, прежде чем взять трубку. – Здорово, Щекастый! Слушай, мы тут заехали в твои края… Что? – Роджер еще раз взглянул на меня. – Нет, это просто подруга. Хэдли в Кентукки.
Теперь был мой черед чувствовать себя смущенной. Я отвернулась и смотрела в окно, пока Роджер не замахал рукой, жестами давая понять, что нужно что-то записать. Я схватила ручку и под диктовку записала на салфетке адрес и дорогу до Загородного клуба Уичито.
Роджер уже давно закончил разговор, но отчего-то старался не встречаться со мной взглядом и сосредоточенно смотрел вперед, будто стараясь разглядеть что-то еще помимо бесконечного шоссе и покрытого тучами неба.
– Дрю сказал, что мы встретимся где-то через двадцать минут. Думаю, он как раз заканчивает работу.
– Отлично, Магеллан! – ответила я.
– Хватит, – буркнул Роджер, и я заметила, что он слегка покраснел. – Сказал же, это просто дурацкое прозвище.
– По-моему, оно забавное. Это все из-за твоей любви к исследователям?
– Да. Но это было уж слишком. Мне кажется, некоторые ребята с нашего этажа ни разу и не слышали моего настоящего имени. Хэдли считала, что это до невозможности глупо.
Когда он произнес ее имя, его голос снова изменился – в нем зазвучали одновременно тоска и смирение.
– По-моему, оно забавное, – тихо повторила я.
Роджер коротко улыбнулся мне.
– Мне тоже так казалось, – сказал он. – Поначалу. Но оно перестает казаться таким, когда люди уже и не помнят твоего настоящего имени.