— Держитесь за автобусом, не обгоняйте.
Миша молча кивнул, соглашаясь. Миновали Озерец, а перед Навозцем (Новым Озерцом) я снова вмешался в управление:
— Михаил, тормозните перед остановкой.
Он послушался, даже не спросив подтверждения начальства.
— Чего происходит? — спросил Игорь.
— Серый «Infiniti», — коротко пояснил Миша. — Сзади.
Встали мы, не доехав метров десяти до автобусной остановки. Автобус тоже остановился, выгружая и принимая пассажиров. Серебристая машина (некий «Infiniti», если Миша не перепутал) торжественно проплыла мимо. Кто в салоне — бог весть, стёкла тёмные, мелькнули только солнцезащитные очки водителя.
— Не обгонял ни нас, ни автобус, — пояснил я Игорю. — Не люблю подозрительные авто на хвосте. Пусть себе едет, куда ему надо.
— Думаешь, за нами кто-то следит? Зачем? — возмутился бывший опер, превратившийся за эти годы, как выясняется, в ограниченного следака. Да плюс погоны, наверное, ума не добавили, ну это уж как обычно…
— Может, за вами, может, за мной. Сейчас проверим. Миша, подожди, пока автобус отгребёт подальше.
На остановке между тем разыгрывалась драматическая сценка. Фёдор — сосед мой и Глашкин муж, — вместе со всеми ломился в общественный транспорт. (Ну-ну, ушел из дому с рассветом, а уезжает в город только сейчас. Видать, где-то в Навозце хорошо провёл время.) С собой у него была сумка на тележке; в сумку, помнится, Глаша заботливо уложила смородину, крыжовник и прочие гостинцы. Для городской части семейства. И плюс — две шикарные трости, самоделки, само собой. Наверное, Фёдор вёз их в подарок своим старикам. Ясень, латунь, бронза, травление… полированные рукояти — кап, сувель… в общем, сказочный эксклюзив. Золотые руки у человека. В автобус трости целиком не поместились — давка, господа! Загнутые рукоятки остались торчать и заодно зацепили сумку женщины, одной из тех, что не поместилась внутрь. Она как заверещит: «Обокрали!» Пассажиры заставили водителя остановиться. Федя вылез и, пока отцеплял своё изделие от чужой сумки, автобус уехал, увозя его собственный багаж. С урожаем смородины и крыжовника. Он поздно спохватился, побежал следом, но…
— Может, прихватим мужика с собой? — сказал, отсмеявшись, Рудаков. — На следующей остановке, перед автобусом, высадим.
— Федька знал, чем рисковал, когда наставлял рога жене, — сказал я то ли ему, то ли себе. — Уехал бы с утреца — ни во что бы не вляпался, на ранних автобусах народу — ноль… Ау, Петровка! Разворачивайтесь и гоните в обратную сторону.
— Через двойную сплошную, — проворчал Миша, однако сделал, как я просил.