— К… какая мать?
— Твоя мать, какая!
Он мучительно решал что-то внутри себя, согласовывал что-то с собой, забавно морща пунцовую рожицу. Я взялся за ручку двери…
— Подождите! Как вас там… Я готов сдёрнуть из этой клоаки хоть сейчас! (Слово-то какое — «клоака»). Это ж мать меня и сунула сюда! (А вот и истерика в гости, лучшая помощница опера.) И на деньги ваши я клал! А уж дружок ваш Франкенштейн — выродок почище, чем в кино!!!
Ишь ты, знает прозвище… Юного философа пробило, не желал он быть ни негодяем, ни маменькиным сынком. Потому что не был ни первым, ни вторым. Я его правильно просчитал. Удовлетворения от этого не испытывал, сказал бы, типа, «ничего личного», но это неправда. Когда ломаешь человека, это всегда личное.
И началась работа. Почему «мой Франкенштейн» выродок? Очень просто. Вдвоём с лаборантом они подняли труп на второй этаж, разместили на столе вот в этой вот секционке, а дальше, перед тем как отпустить помощника на все четыре стороны, завотделом зачем-то отключил телекамеру. Мало того, забрался на стул и… вытащил штекер! Просто выключить ему показалось мало. Боялся, что кто-то случайно подсмотрит за вскрытием по монитору? Ну и подсмотрели бы, что тут такого? Монитор, кстати, стоит в учебной аудитории, по вечерам она пуста и заперта… В общем, поведение начальника одновременно и напрягло будущего врача, и вызвало неконтролируемое любопытство. Пока он думал, как поступить, Франковскому приспичило в сортир. То есть главный патологоанатом ненадолго покинул секционную. Воспользовавшись моментом, лаборант проскользнул внутрь и спрятался «за стеклом» — вон туда (Захар показал на комнатку, из которой ученики наблюдают за процессом вскрытия.) Там он лёг на стульчики, чтоб не заметили, вдобавок «за стеклом» обычно темно, в отличие от ярко освещённой секционки. Отличное место для обсервации… Только вскрытия фактически не было. Франковский произвёл разрез и целенаправленно вытащил из желудка… (Захар сделал паузу — не нарочно, просто слюна во рту скопилась…) ф-ф-флэшку. Как будто заранее знал, что она там… Я показал ему кулон, доставшийся от Льдовой: такую? Нет, какая ж это флэшка. Нормальную!
С ю-эс-би разъёмом. Или в желудке не флэшка была, засомневался парень, а что-то похожее… Дальше, скомандовал я. А дальше — всё, Франкенштейн зашил разрез, как будто вскрытие закончено, и с ходу накатал отчёт. В отчёте, само собой, лажа. «Труп мужчины, от 55 до 60 лет, на передней поверхности грудной клетки слева от средней линии между срединно-ключичной и центральной линией находится татуировка в виде перевёрнутого якоря, обвитого стилизованным под змею канатом…» Не было на трупе якоря! И ранения ваш друг описал от балды, без исследований. Слепки не получал. Сплошная лажа!.. Когда Франковский ушёл и тело с собой увёз, свидетель просидел в классе несколько часов, боялся выйти, трясло его там. Его и сейчас затрясло, едва вспоминать начал. Вроде бы ты в морге служишь, нервы должны быть крепкие, пожурил я молодого человека. Так не мертвеца же испугался, восстал парень, а живого! Честно говоря, когда на следующее утро выяснилось, что шефа того, прикончили, он почувствовал огромное облегчение…