Старый пёс (Щёголев) - страница 7

С кого начинать, вопроса не было: черенком лопаты я отогнал собаку, после чего Глашка утащила козу в сарай. И на том бы конец истории…

Странное совпадение, думал я, возвращаясь к себе. Во сне фигурировал козёл. И здесь, наяву — козёл. Случайность или знак свыше? Не слишком ли много козлов на единицу моего многострадального мозга?

Впрочем, эти мысли, конечно, были не всерьёз. Выверты ментовского юмора, чтоб их всех.

* * *

— Митрич, тормозни! — позвал меня дядя Витя, когда я возвращался с утренней пробежки. Он стоял у себя, по ту сторону металлической оградки, лишь голова торчала над пиками. Тоже сосед, но если Глашин участок примыкает к моим четырнадцати соткам с задов, то этот симпатичный мужичок жил напротив.

— Припозднился ты сегодня, — констатировал он для затравки разговора. — Раньше по тебе можно было проверять часы.

— Не поверишь, проспал.

— Проспал — это хорошо, — произнёс он мечтательно. — Богатырский сон, целебное безделье… Я-то, грешный, бессонницей маюсь.

— А ты, дядь Вить, за мной пробегись, днём заснёшь, как младенец.

— Ну да, ну да. Убежал от бессонницы, прибежал к инфаркту, убежал от инфаркта, прибежал к инсульту…

Кокетничал сосед. Здоровяк был почище меня; врача, небось, только в кино видел. Невысокий, коренастый, этакий чурбачок на коротких ножках. С пивным животиком, но это простительно. Был он, кстати, моим ровесником, посерёдке между пятьюдесятью и шестьюдесятью, однако ж я звал его дядей Витей, — привык. Его так, впрочем, все в Озерцах звали, даже старики за семьдесят. То ли из уважения, то ли наоборот. Во всяком случае, в двухтысячном году, когда я сюда перебрался, «дядей Витей» он уже был.

— Не обижайся, Митрич, просто смотреть на тебя завидно. Волевой ты мужик.

— Какой там волевой? Армейские привычки — это наркотик. Гимнастику утром не сделал — весь день чего-то не хватает.

— А не лучше по старинке — дров наколоть, землицу вскопать? — пожурил он меня как бы в шутку.

— Дом вырастить, яблоню построить, — продолжил я мысль.

— Яблоню мою не тронь, — погрозил он пальцем.

— Боже упаси, — ужаснулся я. — Как можно!

Дружно посмотрели на его яблоню (деревце ненамного выше меня). Высадил её дядя Витя три года назад и относился, натурально, как к дочери. Говорил, редкий элитный сорт под названием «Энигма», чем страшно гордился. Ухаживал с фанатичным прилежанием: чуть не каждый день выпалывал сорняки, рыхлил землю, кормил, поил и что там ещё. И вот, в этом сезоне яблоня подарила хозяину первый и единственный плод. Дядя Витя был счастлив. С восторгом хвастал, мол, этот сорт плодоносит обычно с пяти лет, а «моя девочка» уже в три готова…