Из-за ерунды ли?
Что-то опять многовато вопросов к Марику накопилось, подумал я. Алесь Маркуша… Ответит Марик или нет, но, похоже, ещё один человек появился, с кем придётся плотно разговаривать…
Вернулся Рудаков с одеялом.
— Что она вам сказала? Я видел, вы разговаривали.
— Чтобы я берёг тебя. Сказала, у неё нет другого человека, который так бы её понимал и заботился о ней.
Лицо у него вытянулось. До полковника юстиции долго доходили шутки, если вообще доходили.
* * *
Когда я ехал в центр, пробираясь по запруженным улицам к своей старой квартире, мне позвонил опер Васин.
Направлялся я не столько на старую квартиру, хотя и туда намеревался зайти, сколько к человеку, поставленному Мариком для наблюдения. Прежде чем серьёзно говорить с сыном, я должен был встретиться с этим «кентом», как его назвал Марик. Кент по фене — то же, что чувак. Что ж, посмотрим на чувака.
А разговор с сыном назрел. До конца дня ещё жить и жить, а ситуация с этим разговором стала, может, ещё острее, чем вчера, когда я вообще ничего не понимал.
Я приткнулся куда-то на Яузской, где даже остановка запрещена, и ответил на телефонный вызов. Васин докладывал из Смоленска, куда их с Жемчуговым отправил Миша Брежнев, — проверить, на месте ли гражданин Вошь. Точнее, из Сычёвки, из психушки. Все необходимые бумаги выправил Рудаков, мало того, Игорь подключил генпрокуратуру и организовал (через знакомого) звонок главврачу больницы от помощника генерального прокурора, чтоб не возникло на пути к нашему клиенту досадных неувязок.
Быстро добрались ребята, приятно удивился я. Доклад от оперов я ожидал ближе к вечеру… Впрочем, вечер неумолимо подступал, никуда от него не спрячешься. «15:03», — показывал мой новый телефонный аппарат (тот, который почти всё умеет).
Полвосьмого, помнил я. Опаздывать на такое свидание вряд ли было прилично…
«Сычёвка» — это Смоленская ПБСТИН, то есть психиатрическая больница специального типа с интенсивным наблюдением. Можно короче: СПБ — специальная психиатрическая больница. Аббревиатура совпадает с Санкт-Петербургом. Лену расчленили на спортбазе под Санкт-Петербургом… Чёрт, всюду знаки чудятся…
— Есть тут такой, — сказал мне Васин. — Сидит в одиночке. Мы с ним поговорили. На мой взгляд, вменяемый. Женя со мной согласен (Женей звали Жемчугова). Врач, правда, втирает, что пациент практически безнадёжен, а стадия излечения будет длиться и длиться вечно.
— Тебя сейчас слышат?
— Только Женя. Мы в коридоре.
— Ты его сфоткал, как я просил?
— Точно так. Разрешения не спрашивал, мало ли какие тут порядки… Высылаю, смотрите.