Можно было не договаривать. Марк Робертович знал, что имел в виду сенатор, упоминая Луция Лукулла. Сенат делал ставку на победоносного Лукулла, покорителя Азии, видевшегося им спасителем Республики от посягательств Красса!
Глаза Катилины говорили выразительнее любых слов. Квестор не мог скрыть, да и вряд ли собирался скрывать свое пренебрежение. Его лицо замерло в оскале, вытянулось.
– Скулите, шавки, скулите, а мой час еще придет! – фыркнул он.
Слова квестора больно задели сенаторское самолюбие. Не стоило забывать, что до того, как попасть в сенат, толстосумы занимали ответственные должности в магистратуре, имели в своем распоряжении кучу рабов, деньги, недвижимость. Ничего подобного нельзя было сказать о Луцие Сергии, имевшем за своей спиной лишь древнюю патрицианскую фамилию, кучу долгов да должность квестора, полученную всецело благодаря покровительству прежнего Красса. Зная бурный нрав Сергия и обжегшись на попытке вести с этим человеком диалог, взгляды сразу нескольких сенаторов устремились на Крассовского.
– Что ты творишь? – прошипел один из сенаторов, мужчина на вскидку шестидесяти лет. – Ты спелся с Катилиной, которого сам до того называл сулланским прихвостнем, но хорошим гончим псом! А теперь смотришь, как этот выродок избивает Валерия Флакка! Правильно рассуждал Флакк, яблоня от яблони недалеко падает, мерзавец!
Катилина за спиной Крассовского вздрогнул.
– Это правда, Красс? Правда, что ты так меня называл? – он сдвинул брови, хмурясь.
Марк Робертович пропустил его слова мимо ушей и раздраженно отмахнулся. Сейчас было далеко неважно, как называл этого бог весть что возомнившего из себя чудака прежний Красс. Если олигарх все еще хотел сделать свою власть легитимной, сенаторы не должны были уйти с площади. Стоило найти шанс наладить рухнувший диалог. Крассовский неуверенно переступил с ноги на ногу, прежде чем начать говорить, но вдруг Катилина схватил его за руку и потянул на себя.
– Скажи мне, это правда, что они говорят, Красс? Ты говорил эти слова? – прошипел он.
Крассовский одернул руку, но запястье Каталины сжалось вокруг его предплечья, будто тиски. Глаза квестора залились кровью. Схватились за мечи ликторы во главе с Фростом, готовые вмешаться в происходящее. Олигарху захотелось провалиться сквозь землю, но сенаторы своими словам вдруг разожгли пламя из брошенной ранее искры.
– Тебя не красит дружба с человеком, растратившим все свое состояние на выпивку и женщин! – вставил второй сенатор, поджарый, высушенный и совершенно седой.
– У нас были договоренности, что мы соберем комиции, сегодня же ты бы стал диктатором и получил бы в свои руки власть! – третий сенатор, толстяк, покрывшийся испариной, впился в Крассовского своими поросячьими глазками. – Вместо этого ты плевал на римские устои и связался с Каталиной!