Крассовский ничего не ответил, но теперь уже олигарх внимательно слушал Катилину. На заднем фоне растворились крики толпы. Нет, прямо сейчас следовало понять, куда заводит мысль квестора. Катилина завидел, что олигарх превратился во внимание, и продолжил с еще большим напором.
– Если ты хочешь удержать власть, стать властью, тебе необходимо создать свою опору, которая поддержит тебя в любых начинаниях! Тебе нужно собственное сословие, Красс! Эти люди прямо сейчас перед тобой! Те, кому не нужны золотые горы, счастье которых соизмеримо сыто проведенному дню и вольным думам! Это твой шанс, не упусти его, претор! – отрезал Катилина.
Слова квестора вскружили голову. Катилина умел убеждать. Каким-то образом этот человек смотрел гораздо глубже, чем мог только представить Марк Робертович. Коренной римлянин, патриций, этот человек варился в гуще политических событий Республики не один год и знал все существующие подковерные игры. Крассовский чувствовал, как пульсирует в его висках.
– Что нужно говорить, Катилина? – выдавил он.
Луций Сергий ответил хищным оскалом, как будто наперед знал, каков будет вопрос олигарха.
– Скажи, что когда ты станешь диктатором, ты спишешь с них все долги! Скажи, что ты сделаешь вольноотпущенников гражданами Рима, наделишь их всеми правами…
Марк Робертович вздрогнул. То, что предлагал Катилина, по сути значило положить начало войны. Катилина сошел с ума.
Рут! Неужели тот самый ответ, который я так долго искал, на самом деле лежал на поверхности? Мысль об этом обволакивала, казалась такой заманчивой, притягивала. Гопломах столько времени пытался донести до меня то, чего я не желал видеть в упор. Рут увидел то, что мне не удавалось понять и разглядеть. Вокруг чего я ходил не один раз, но каждый раз со всей тщательностью обходил стороной, в упор не замечал. Между тем, решение, на которое указывал мне гопломах, казалось настолько очевидным, что пугало своей простотой и надежностью. Казалось, с каждым принятым мною шагом оно становилось все более зрелым. Гладиатор, всегда и во всем привыкший полагаться на меня, и подумать не мог, что я не увижу столь очевидного решения. Именно в этом крылось кажущееся непонимание, возникшее между нами. Потому мне казалось, что мы разговариваем с ним совершенно на разных языках. Пойми я это раньше, сколько времени было бы выиграно, сколько ненужных действий удалось бы избежать тогда. Но так ли все было просто? Да и было ли это действительно так? Ответы только предстояло узнать. Пока же я старательно гасил мысли, не позволяя им овладеть своим сознанием. Чтобы делать выводы, иметь понимание, как поступать дальше, я должен был дождаться, когда в лагерь вернутся конные отряды моих бойцов. Пока все сводилось к предположениям, поэтому я старательно пресекал размышления, сводившие меня с ума. Что если ничего не подтвердится? Что делать тогда? Да уж, в голове с тех пор, как у нас с Рутом состоялся последний разговор, заварилась каша.