— Правильно, Федя, мировую революцию на них, распустились.
— Нет уж, не надо, это мы привычные, — и добавил с горечью и отвращением: — У кого тогда хлеб будем покупать?
Ошибся мой бездарный черт насчет «массы масс», нет таких. Вот человек… с семнадцатого года дурь из него выбивают — сколько бумаги и патронов извели, а до конца, до донышка не выбили.
— Федя! Неужели для тебя хлеб дороже мировой революции?
— Начхать (Федя, естественно, выразился точнее) я хотел на нее, жил без нее и проживу, а вот без хлебушка…
— Не жил ты без нее — вот в чем дело. Под нею жил — потому и хлеба нет.
— Эх, ребята, — заговорил дядя Петя мечтательно, — за такую агитацию и пропаганду в мое время вы б уже на лесоповале куковали. Али сразу в расход — очень просто.
— А кто б донес, дядя Петь, ты?
— Я — не. Я не идейный, я в тридцать третьем поумнел, после раскулачки.
— Тебя раскулачили, что ль?
— Зачем? Я сам и раскулачивал.
— А с чего поумнел?
— С голоду. А насчет донести — нашлись бы. Скорей всего сами б вы друг на друга доложили. Наложили б, так сказать.
— Во дает! — изумился Федор.
Дверь отворилась, вошел Кирилл Мефодьевич, поздоровался и сказал:
— Дмитрий Павлович, собаки пропали.
У попа была собака, я ее любил и надпись написал: я свободен.
— Ну что ж, собаки выбрали свободу.
— Да нет, их вывезли. По вашей инструкции, я запирал их на ночь в сарай на наружную щеколду. Сегодня дверца распахнута настежь.
— Но зачем, черт возьми!
— Чтобы освободить вас, очевидно.
Каждая мысль, каждый шаг мой предсказан и предугадан. Ледяная рука на горле. Бешенство пересилило удушье, я выскочил из палаты, пересек коридор, сунулся в кабинет к Борису Яковлевичу.
— Вы разрешите связаться с Москвой?
Он что-то залопотал, я ринулся к аппарату, заказал «срочный», из лопотанья выделилось «не положено… в случае крайней необходимости…».
— У меня крайняя, Борис Яковлевич!
Он покорно наклонил голову, лопоухий Боренька, совсем еще студент, не в силах отказать, грохнуть кулаком по столу: «Не положено! Выпишем! Вон!» Звонок.
— Здравствуй, Марго.
— Здравствуй, Митя.
— Узнала? Мне Жека нужен.
— Мне тоже.
— Так его нет?
— С пятницы. Ты его тогда не нашел?
— Не нашел.
— Откуда ты звонишь?
— Из деревни, из больницы.
— Что ты там делаешь?
— Болею. В Никольском, возле нашего Милого, запомнила? Диктую телефон… Борис Яковлевич, какой у вас телефон? (Тот покорно выдал.) Поняла?
— Я должна тебе передачки возить или как?
— Не смешно. Мне нужен Жека.
— Чем ты болен?
— Невроз.
Маргарита рассмеялась.
— Он в два счета вылечит.
— Марго, ты сможешь его разыскать?
— Ну, Митенька, такие дела только с глазу на глаз… А там какой-то Борис Яковлевич… Хочешь меня в историю втянуть?