Он протискивался через толпу туда, где на путях перед локомотивом полыхал черный остов автомашины. Где-то на уровне подсознания он улавливал слова людей, которые толпились вокруг.
— Сбежал, сука! Его мужики остановить хотели, не успели!
— То ли сам выскочил на рельсы, тормоза отказали, то ли грузовик не успел остановиться и столкнул его. Разберись теперь, поди.
— Разберутся, на то и специалисты.
Люди поливали машину из огнетушителей, но сбить пламя не удавалось. Завыла сирена приближавшейся пожарной машины. Соколовский все же протолкался в первые ряды, споткнулся и упал на колени. Его схватили за плечи и потянули назад, но он рвался, слабо отбивался кулаками и пытался добраться туда, где в пламени и удушливом дыму темнело человеческое тело на заднем сиденье.
— Катя! Катя!
— Уймись! Сгоришь на хрен! — кричали Игорю в уши и сильными руками тащили назад, от огня, к людям.
А в его голове пульсировало как от удара: Катя, Катя. Катя! К переезду подлетела машина Пряникова. И почти следом приехал Аверьянов с Игнатьевым. Вика стояла бледная. Поймав взгляд Пряникова, она только качнула головой: ушел. Игнатьев, кажется, не видя никого, оттолкнул в сторону Жеку, потом Пряникова и пошел на негнущихся ногах к горевшей машине. Там пожарные уж заливали пеной то, что осталось от такси.
Соколовского как будто кто-то толкнул. Он вдруг повернул голову в сторону и увидел Катю. Она стояла в толпе людей и безумными глазами смотрела на машину. Потом она увидела Игоря и кинулась к нему. Он схватил девушку и стиснул в объятиях, продолжая шептать ее имя. И тут Катя начала плакать, она рвалась и рыдала как в детстве, не помня и не соображая ничего, билась в истерике в руках Соколовского, а он держал ее, с трудом держал и пытался шептать успокаивающие слова.
Игорь видел, как к машине бросился Игнатьев, как он дергал и дергал заднюю дверь, пытаясь открыть ее. Как его оттаскивали в сторону пожарные, а он, пачкаясь в саже и пене, снова вырывался и бежал к машине. Потом пена стала сползать. Внутри машины сидели два тела. На переднем сиденье и на заднем. Понять было невозможно — черный обгоревший труп. Плечи Игнатьева опустились, он весь как-то обмяк и прошептал обреченно:
— Вера…
Пряников подошел к Игнатьеву, повернул его к себе лицом, встряхнул за плечи, пытаясь заглянуть в глаза.
— Уезжай отсюда! Забери дочь и увези ее отсюда! — Пряников нашел взглядом Жеку и подозвал кивком к себе. — Аверьянов, отвези их в больницу! Соколовский, ты тоже едешь. Со мной остается Родионова.
Игорь послушно пошел к машине, уводя Катю. Когда она хотела повернуть голову, он удержал ее силой.