— Борис Натанович, а с Тамарой Рыковой… все в порядке? — после неловкой паузы осторожно спросил Митяй.
— Слава Богу, вроде да. — всполошился режиссер. — Она после гибели девочек сразу заявление подала. Сказал, что не может здесь больше оставаться, в этих стенах. Я ее понимаю, ох, как понимаю! Театр — он же живой. У нас всех корневая система одна, она переплетена, спутана между собой. Как можно вырвать пару цветков и ждать, что сад не погибнет? А девочка молодая совсем, зачем ей находиться там, где началось умирание…
Митяй записал в мобильник телефон Тамары, и мы попрощались с погруженным в депрессию главным режиссером. На улицу мы вышли в самом мрачном расположении духа. Нам казалось, что театр в самом деле тяжко заболел и теперь умирает вслед за актрисами, вместе с потерявшим бодрость духа главным режиссером.
— Ну нет, мы найдем гада! — неизвестно кому погрозил кулаком Митяй.
— Кого? — тоскливо спросила я. — Зловредный микроб?
— Этот микроб кто-то выпустил в свет. Вот он и ответит.
В редакции на этот раз было немноголюдно. Дагния Лебедева, как обычно сидела на месте, но Дениса не было, и дверь редакторского кабинета была заперта.
— Лена, давай, дописывай про похищение Спиридонова, а я быстро сделаю текст про ТЮЗовских актрис. — скомандовал Митяй.
— А что там еще случилось? — заволновалась Дагния.
— Ты не знаешь, что случилось в ТЮЗе? — презрительно фыркнул Золотухин. — А еще уверяла, что дружишь с актерами, репорты с их мероприятий делала. Хороший же ты журналист.
— Я знаю о том, что две актрисы погибли! — вспыхнула Дагния. — Но это было давно, а что случилось сегодня?
— Уволились последние, оставшиеся в живых — мрачно сказал Митяй. — И выяснилось, что у погибших актрис и помрежа была какая-то общая страшная тайна.
— Ты еще хохмишь? — гневно воскликнула Дагния. — Для тебя гибель девушек — повод для тупых шуток?
— Какие уж тут шутки. — пожал плечами Митяй. — Была у них тайна, и нам надо узнать, что они скрывали. Вот у их общей подруги и узнаем.
Он набрал номер, который нам дал главреж. Долгое время из телефона раздавались лишь длинные гудки, затем откликнулся высокий девичий голосок:
— Слушаю!
— Тамара? — приятным низким голосом спросил Митяй. Когда он хотел, умел говорить очень даже вежливо. — Это Митяй Золотухин, вы ведь меня помните?
Девушка что-то быстро заговорила. Полностью расслышать ее речь я не могла, но вычленила главное — Митяя она помнила отлично.
— Да, я пишу серию материалов, вы правы… Нам надо встретиться. Да-да, я знаю, что в театре вы больше не работаете. Но я хотел поговорить с вами об Оле и Жене. Да, я знаю, их больше нет. Но поговорить надо! — он невольно повысил тон, но тут же сбавил обороты. — Ну что вы, Томочка, я на вас и не думал наезжать! Да, конечно, когда вам удобно, в любое время дня и ночи! Да, завтра, согласен. Да, приду, разумеется!