Елизавета — не полумифический персонаж древней истории, ее жизнь расписана по дням, если не по часам, и о ее modus operandi мы сейчас имеем вполне исчерпывающее представление. Идеализировать ее совершенно незачем, характерец у нее был тот еще — в папу (если не в маму, что еще того похлеще): вспыльчива, гневлива, достаточно жестока и злопамятна. Но ее несомненная и искренняя религиозность отлилась в чувство каждодневной ответственности перед Господом за Страну, которую тот повесил ей жерновом на шею (то ли спьяну, то ли с похмелья…); и потому давать волю таким вот своим «душевным порывам» (цену которым она отлично знала) Государь не вправе, тчк. А уж контролировать свое поведение («сосчитать про себя до десяти», прежде чем чего-нибудь ляпнуть, а тем паче — учудить) она была привычна с детства; только тем и выжила тогда, вообще-то…
Это частенько упускают из виду, но с правами на престол у Елизаветы Великой дело обстояло не сильно лучше, чем у нашей Екатерины Великой, так что на протяжении всего царствования править страной ей приходилось опираясь на шаткие коалиции самого странного состава. Витгифта с его религиозными фанатиками она терпеть не могла (саркастически величала его «моим черным мужем») — как и не могла отказаться от тактического союза с ним. От того, что некто своим демонстративным атеизмом вводит окружающих в разного рода соблазны и подрывает тем в стране гражданский мир, с такими трудами сшиваемый ею на живую нитку, она, вероятно, могла бы прийти в ярость и даже пожелать, чтоб того не стало — но действовала бы она при этом совершенно иначе.
Ибо никогда, ни в каких обстоятельствах Елизавета не прибегала к тайным убийствам. Она могла быть сколь угодно жестока и коварна (обезглавленная Мария Стюарт не даст соврать…) — но вот в бочке с мальвазией никого по ее приказу не топили, и к зловредным эмигрантам никого с ледорубом не подсылали: это медицинский (в смысле, исторический) факт. И с чего бы это ей вдруг вздумалось сделать такое уникальное исключение именно для Марло, чем уж он мог так ее допечь — совершенно необъяснимо… И вот ей же богу — даже «зеркальная», конспирологическая, версия, будто сама королева как раз и приказала организовать эвакуацию «поэта и шпиона» из Англии (напр., Анна Рейт, 1994), смотрится как-то поадекватнее!
Сами же мы (раз уж зашла о том речь) реконструируем для себя позицию Елизаветы примерно так. Ну, во-первых, она была вполне в курсе «дела Марло» (что бы там ни предполагал, на уровне «общих соображений», Дауни). Как минимум три обстоятельства — личный королевский гонец Маундерс с повесткой для гостя Уолсингема в Скадборо, командировка на место убийства королевского коронера Данби с нарушением «12-мильной зоны» и беспрецедентная скорость помилования Фрайзера — ясно говорят о том, что дело то было «на контроле» у Ее Величества по полной программе, причем как минимум с 18-го мая (то есть до всяких еще доносов Друри и Бейнса).