— Право же, сэр, — устало вздыхает Поули, — у нас в Службах сидят люди циничные, но не до такой степени! Но с проблемой вы угадали: Кит и вправду терпеть не может Континент, во всех его проявлениях — это прёт на семь метров против ветра из любой его пьесы, какая-то уже просто классовая ненависть… А ведь это смертельно опасно для оперативника — не любить страну, в которой работаешь…
— Да черт бы вас всех побрал, на обоих ваших концах Стрэнда! — внезапно рявкает отставной шеф разведслужбы, стукнув донцем стакана о стол так, что толика благородного напитка выплескивается на полированную поверхность. — Вот заладили: «оперативник», «оперативник»… А он — поэт, гениальный поэт, можете вы это понять тупой своей шпионской башкой?! Первый поэт Англии, сила и слава её — других таких тут нету, и не предвидится еще лет триста!
Поули в несказанном изумлении озирает бывшего шефа, и под его взглядом тот берет себя в руки:
— Прости, Роб. Считайте, что я — в деле. У вас есть план?
— Да, сэр. Но мне не хотелось бы втягивать вас в эту историю лично, — Поули бросает выразительный взгляд туда, куда удалилась Одри. — Право же, достаточно вашего человека, того, о котором я писал.
— Ладно, ближе к делу разберемся… Джонс! — обращается он к появившемуся на звук колокольчика дворецкому. — Мистер Фрайзер уже отдохнул с дороги?
— Так точно, сэр. Он ожидает в библиотеке. Пригласить?..
— …Мистер Фрайзер, — встает навстречу вошедшему Поули. — Мне рекомендовал к вам обратиться мой добрый знакомый, Ник Скерес…
Сцена 8
Небольшая светлая комната, за окном которой видны яблони в цвету. На столе — раскрытая амбарная книга и счёты с потемневшими от времени деревянными костяшками; за столом — очаровательная старая леди в чепце и переднике. Она, водрузив на нос очки в железной оправе, принялась уже было вскрывать письмо, церемонно врученное ей перед тем Поули — «Ну-с, что там опять понадобилось любимому кузену от своей любимой кузины?» — но прервала это свое занятие:
— Вы, наверное, хотите чаю? Или кофе?
— Спасибо, мадам! — благодарно кивает Поули. — Не откажусь.
— Так чай или кофе? — строго уточняет старушка, улыбаясь одними уголками губ.
— Ну, если вы так ставите вопрос, мэм, то — кофе.
— Я сейчас вернусь…
Поули рассеянно оглядывает опустевшую комнату; взгляд его на миг задерживается на ноже, которым старая леди вскрывала конверт: это ничуть не декоративная и видавшая виды испанская наваха.
Бегущая строка: «Пансион Элеоноры Булл, Дептфорд, графство Кент; 29 мая 1593 года»
…Миссис Булл откладывает прочитанное письмо как раз когда Поули с благодарностью отставляет допитую чашечку. И вдруг спрашивает: