…Из верхнего резервуара часов падают последние песчинки, метроном грохочет горным обвалом. За триктраком — Фрайзер и Поули, Марло кемарит на койке, прикрывшись плащом, Скерес развлекается тем, что подбрасывает монетку (похоже, один из тех выигранных шиллингов): выпадает всё время решка.
— Железные нервы, однако, у парня! — оглядываясь на дремлющего, роняет Поули.
При этих словах Скерес встает, потягиваясь — и вдруг неуловимо быстрым, кошачьим, движением перемещается за изголовье кровати, а в следующий миг — наносит Марло удар кинжалом в лицо, сверху вниз. Ноги лежащего дергаются достаточно физиологично, чтоб не оставить у зрителя никаких иллюзий: аминь. Всё происходит в полном безмолвии: метроном умолк вслед за падением последних песчинок.
— Ты чего натворил, мудило грЕшное?!! — страшным шепотом осведомляется Поули.
— Не понял юмора… — цепенеет Скерес.
— Глаз-то — ПРАВЫЙ!! Правую руку тебе, штоль, оторвать нахер — чтоб у нас тут левша появился?
— Ой, йо-оооо…
— Вот тебе и — «ой, ё»…
Труп с торчащим из глаза кинжалом перетащили уже тем временем на середину комнаты; внимательно осматривают кровать — нет, крови нету, всё чисто. Шума, опять же, избежали — любопытствующие в дверь не ломятся. В общем — могло быть и хуже…
— Так… — ищет между тем решение Скерес. — А что, если он напал сзади?
— Постой, постой… И что — нарвался глазом на собственный кинжал? Но это же — курам на смех!
— Да в пьяных драках чего только не случается…
— Ладно, выбирать особо не из чего, а бог не выдаст — свинья не съест, — принимает решение командующий операцией. — И хорошо хоть беладонна подействовала как надо… Так! Я пошел за хозяйкой, а вы тут давайте, изображайте жертву… Но если вы сейчас еще и порезы не на ту сторону головы нанесете — с учетом атаки сзади! — я лучше ту голову вааще оторву нахрен, вот те крест!
Сцена 11
Старая леди хмуро озирает театр (а правильнее бы — «цирк»…) боевых действий. Головорезы Службы виновато переминаются с ноги на ногу — ни дать, ни взять пятиклашки перед учительницей, выясняющей — кто разгрохал мячом форточку на перемене… «Хороши, нечего сказать!» — с неподражаемым выражением подытоживает она — отчего та картина маслом приобретает абсолютную уже завершенность.
Со вздохом направляется к дверям, поманив за собой пальчиком Поули — как, типа, старосту проштрафившегося класса.
— Извёстка… — тихо произносит она, чуть кивнув головой в направлении трупа. — У него подошвы в извёстке. Он натоптал — и здесь, и в коридоре…
Поули — высокому профессионалу! — потребовалась добрая пара секунд, чтобы осознать смысл сказанного. После чего возникает удивительный оптический эффект: как — непонятно, но он взирает на эту крохотную старушку снизу вверх: