– Ну-ка, пошевеливайтесь! – сказала Кеттл, нетерпеливо хлопнув в ладоши. – Счетчик в такси огромные деньги накручивает. А ты что на потолке забыл? – ехидно спросила она Роберта.
– Я думаю.
– Ох, не смеши меня.
Следом за бабушкой мальчики вошли в хлипкую старомодную кабину лифта и спустились на первый этаж. Кеттл велела водителю отвезти их в клуб «Онслоу» и немного успокоилась, но Роберт и Томас расстроенно притихли. Решив, что они не разговаривают с ней из вредности, Кеттл принялась расспрашивать их о школе, но неловкие вопросы разбивались о стену упрямого молчания. Тогда она начала вспоминать свои школьные деньки: сестра Бриджит умильно разговаривала с родителями, особенно с теми, кто поважнее, а со своими подопечными держалась сурово и строго; а сестра Анна написала Кеттл характеристику, в которой говорилось, что только вмешательство Всевышнего сможет привить ей любовь к математике.
Такси ползло по Фулем-роуд, а Кеттл благодушно предавалась умилительным воспоминаниям. Роберт и Томас размышляли каждый о своем до тех пор, пока машина не остановилась у клуба.
– Смотри, вон папа! – сказал Роберт и, опередив бабушку, выскочил из такси.
– Да-да, меня ждать не обязательно, – язвительно проворчала Кеттл.
– Ладно, – сказал Томас и бросился вслед за братом. – Привет, пап! – Он подбежал к отцу, который поднял его на руки. – А знаешь, что я делал? Смотрел «Аладдина». Не бен Ладена, а Аладдина, вот! – Он лукаво рассмеялся и погладил Патрика по обеим щекам сразу.
Патрик захохотал и поцеловал его в лоб.
С Томасом на руках Патрик направился к дверям клуба «Онслоу»; Роберт вышагивал рядом. Где-то неподалеку Николас Пратт неразборчиво, но громогласно выплескивал свои мнения на тротуар.
– В наши дни знаменитости – никому не ведомые особы, – басовито гудел он, – наглые хамы, как официанты в парижских кафе, которые заявляют j’arrive[30] и тут же исчезают без следа. Нет, слава Марго – продукт совсем иной эпохи. Ее все знали. Хотя, безусловно, пять автобиографий – это чересчур. Жизнь есть жизнь, а писательский талант – это писательский талант, а Марго пишет, будто льет воду в стакан под дождем, размывает все то, что когда-то у нее прекрасно получалось.
– Ты невыносим! – послышался восхищенный голос Нэнси.
Патрик оглянулся и увидел Нэнси под руку с Николасом. Генри как-то расстроенно шел по другую сторону от нее.
– А кто этот смешной дядя? – спросил Томас.
– Его зовут Николас Пратт, – ответил Патрик.
– Он похож на Жаба, только в очень брюзгливом настроении, – сказал Томас.
Патрик с Робертом смеялись до тех пор, пока Николас не подошел поближе.