Мэри замерла на вершине горы, откуда расходились заснеженные склоны потенциальных тем для разговора. И без того притянутое за уши допущение, что успехи Томаса интересны им обеим, стало казаться завуалированным оскорблением. О Роберте – бывшем соратнике Элинор, теперь разделявшем враждебный настрой отца, – тоже говорить не имело смысла.
– О нет! – воскликнул Томас. – Алабала стащил мой халумбалум!
Томас, часто попадая в заторы непроизносимых звуков и слогов, порой отвечал взрослым на своем языке. Мэри привыкла к этой милой мести сына, но была удивлена недавним появлением Алабалы – загадочного существа, которое с удовольствием устраивало всякие мелкие пакости Томасу и за Томаса. Была у него и совесть: персонаж по имени Фелан.
Томас с улыбкой посмотрел на Элинор. Та не улыбнулась. Она глядела с ужасом и недоверием, видя во внуке не сообразительного малыша, а предвестие самого страшного: скоро не только окружающие перестанут ее понимать, но и она сама перестанет понимать кого-либо.
Мэри тут же ринулась на подмогу:
– На самом деле он уже много слов выучил! Знаете, какая у него сейчас любимая фразочка? Вы наверняка заметите влияние отца. – Она попыталась изобразить заговорщицкую улыбку. – «Абсолютно невыносимо».
Элинор резко подалась вперед, вцепилась в деревянные подлокотники кресла и с яростной сосредоточенностью уставилась Мэри в глаза.
– Абсолют-но не-выносимо! – выплюнула она и упала на подушки, добавив визгливо и пронзительно: – Да!
Элинор вновь повернулась к Томасу, но на сей раз смотрела на него с жадностью. Только что он своим лепетом предрекал ей наступление страшной поры невнятицы, а тут вдруг выдал фразу, которую она прекрасно понимала и не могла вспомнить сама, – фразу, идеально описывающую то, что творилось у нее внутри.
Нечто подобное произошло, когда Мэри зачитывала свекрови список аудиокниг, которые можно было привезти из Англии. Ее критерии отбора не имели отношения к авторам и жанрам. Мэри перечисляла произведения Джейн Остин и Марселя Пруста, Джеффри Арчера и Джилли Купер – все это не вызывало в Элинор ни малейшего интереса. Но, услышав название «Испытание невинностью», она принялась кивать и жадно загребать руками, словно брызгала воду себе на грудь. Такое же возбуждение вызвало название «Урожай праха». Видимо, эти внезапные успехи на коммуникативном поприще встряхнули ее память: дрожащей рукой в пигментных пятнах она протянула Мэри написанную заранее записку.
Мэри с трудом разобрала бледные слова, выведенные заглавными буквами: «ПОЧЕМУ ШЕЙМУС НЕ ПРИЕЗЖАЕТ?»