Еще в конце 60-х годов Советский Союз стал значительно увеличивать мощь своих Вооруженных Сил — на суше, на море и в воздухе. Однако военное и политическое противостояние великим странам всего мира было непосильно для СССР. Изменить отношения с Китаем в то время было еще невозможно, политика Мао Цзэдуна была непредсказуема. Надо было менять отношения со странами Запада, и Андропов начал это понимать раньше многих других советских лидеров.
Разумеется, главными были в данном случае отношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами. Однако здесь накопилось так много недоверия и предрассудков, что некоторое сближение было крайне затруднительным. Движение к разрядке и снижению уровня противостояния началось и на советско-американском направлении как благодаря Ричарду Никсону и Генри Киссинджеру, так и благодаря Брежневу и Громыко. Советский министр иностранных дел работал в прошлом послом СССР в США, и это облегчало переговоры. На европейском направлении движение к разрядке началось раньше и проходило быстрее. Этому способствовал приход к власти в ФРГ социал-демократов и конкретно Вилли Брандта, а также участие в этом процессе Юрия Андропова.
Еще во времена Н. Хрущева и особенно в дни Карибского кризиса стало очевидным, что в современных условиях недостаточно одних лишь официальных отношений между главами больших государств. Обмен мнениями через официальные каналы происходит слишком медленно и зависит нередко от мнения не только глав государств, но и окружающих их чиновников. Однако время «красных» или «белых» телефонов прямой связи, по которым Горбачев или Ельцин могли без посредников говорить с президентами США и Франции, с премьером Великобритании и канцлером ФРГ, пришло позднее. У Андропова появилась мысль о создании неофициального или даже тайного канала связи между Брежневым и В. Брандтом. Роль связного между руководством СССР и ФРГ с советской стороны выполняли работник КГБ Вячеслав Кеворков и журналист Валерий Леднев, а с германской стороны — статс-секретарь ведомства канцлера Эгон Бар. Многие из успехов советской внешней политики на европейском направлении были связаны и с успешной деятельностью этого тайного канала. Конечно, решающее слово во внешней политике страны в 70-е годы принадлежало Брежневу. Однако Андропов сумел убедить Брежнева в правоте своей точки зрения. Как писал Кеворков, «с самого начала установления канала с немецким канцлером Генеральный секретарь понял, что передаваемую и получаемую информацию надежнее всего пропускать через голову Андропова, которую он считал более светлой, чем у остальных приближенных, да и у него самого. Человек, признающий чье-либо умственное превосходство, уже не дурак. Андропову такая постановка вопроса давала серьезные преимущества перед остальными, обеспечивая ему постоянный доступ к Генеральному секретарю и возможность еще более доверительного с ним общения»