Мы видим, таким образом, что наша экономика в первый же год после смерти Брежнева сделала пусть и скромный, но заметный шаг вперед. Тем не менее глубокие кризисные тенденции не были преодолены, они продолжали накапливаться, хотя и более медленно, — об этом можно было судить по наиболее важным показателям экономической эффективности в сравнении с экономикой развитых капиталистических стран. Народное хозяйство страны все еще было поражено многими болезнями, но руководство не располагало ни точным диагнозом, ни прогнозом течения этих болезней, а стало быть, не знало наиболее эффективных путей их лечения.
Новые акценты в идеологии
Новые акценты в идеологии и культуре, которые были обозначены зимой 1982/83 года, пополнялись, но не углублялись. Неприятие Андроповым культа личности Брежнева встретило поддержку и зародило надежды у интеллигенции. На объединенном пленуме правления творческих союзов, состоявшемся в декабре 1982 года, известный режиссер Г. А. Товстоногов, заканчивая свое выступление здравицей в честь 60-летия СССР, добавил еще одну фразу: «Разрешите поздравить вас также с наступающим и многообещающим 1983 годом!» Все поняли намек и устроили оратору овацию.
Однако ожидания интеллигенции оказались и преждевременными, и преувеличенными. Весенние номера литературно-общественных журналов не принесли никаких интересных художественных произведений и очень мало заметных публицистических очерков. В театральной жизни наметилось даже ухудшение, так как цензура запретила несколько острых постановок. В Московском театре сатиры, например, была исключена из репертуара пьеса Н. Эрдмана «Самоубийца», которая была создана еще в 1932 году, но которую автор не смог тогда ни напечатать, ни поставить. Как уже говорилось, Театр на Таганке не получил разрешения показать зрителям уже завершенную и отрепетированную драму А. Пушкина «Борис Годунов» в оригинальной постановке.
Специалисты по общественным наукам и особенно историки искали, естественно, признаков нового подхода к освещению главных событий и фактов истории партии и страны. Но таких признаков было очень мало. Это и неудивительно, так как сохранился весь идеологический аппарат времен Брежнева. Секретарем ЦК и членом Политбюро по проблемам идеологии стал теперь К. У. Черненко. Его ближайшим помощником оставался секретарь ЦК М. В. Зимянин. Министром культуры СССР продолжал работать П. Н. Демичев. Из аппарата ЦК КПСС ушел на пенсию лишь заведующий отделом науки и образования С. П. Трапезников, личность не просто консервативная, но одиозная. Но дело было не только в помехах со стороны аппарата. Сам Андропов не стремился к каким-то крупным новациям и поворотам в сфере идеологии. В газетах и журналах продолжали публиковаться материалы к юбилеям видных деятелей партии и государства, погибших в годы сталинского террора. Однако ни имя Сталина, ни даже имена Ежова и Берия в этой связи не упоминались. Не указывалась даже причина и дата смерти. Только в статье о М. Н. Тухачевском в конце можно было прочесть фразу о том, что его жизнь «трагически оборвалась еще до Великой Отечественной войны». Но так можно было писать и о жертвах автомобильной катастрофы.