— Я больше ни слова не скажу, — говорит таким тоном, будто ей выкручивают руки, а не просят дать всего один ответ на вполне четкий вопрос. — Только с моим авдо… адво…
Она мямлит, путается в словах, а мы с Рэмом пересматриваемся, и я надеюсь, что он понимает мой выразительный взгляд.
— Это похоже на вранье, Ольга, — не отступаю я. Даже делаю шаг навстречу, отбирая у нее еще немного личного пространства. — Чей это ребенок?
Она мотает головой. Сквозь пьяный угар я вижу проблески четкого понимания того, что ее загнали в угол, и сейчас, когда уже поздно, Ольга снова и снова пытается спастись.
— Чей. Это. Ребенок? — дожимаю я. На самом деле мне противно на душе. Никогда не думала, что буду вот так, изображая пыточных дел мастера, врывать зубы змее, которая хочет отравить мое счастье. Всегда казалось, что можно договориться даже с самыми прожженными оторвами. Оказывается, иногда без щипцов и раскаленного клейма никак. Надеюсь, когда все закончиться, мое безоблачное счастье станет лучшей наградой за то, что пришлось делать всю эту… гадость.
— Нет никакого ребенка! — ошалело кричит Ольга, вскидывает руки, как будто пытается меня ударить сразу с двух рук.
Я закрываюсь согнутой рукой, но в этом нет необходимости: Рэм уже тут, закрывает меня собой. Он мой волнорез, готов принять любой удар, даже если сейчас еле стоит на ногах. Ныряю ему под руку, не давая упасть.
— То есть все было обманом? — как-то совсем сухо переспрашивает мой Цербер.
— Я от него избавилась! — продолжает выкрикивать Ольга. Она точно переступила черту, к которой я ее так настойчиво подталкивала. Мозг отключился, включились эмоции, плотину прорвало. Сейчас она вряд ли отдает себе отчет в том, что попала на удочку.
— Почему я должен верить в еще одно фальшивое говно? — не стесняется в выражениях Рэм, и у меня нет никакого желания его останавливать, взывать к благоразумию.
— Я испугалась, понятно? — огрызает Бегемотиха. — Потому что ты был… То есть… — Она таращиться на его ноги и, хоть одна из них в гипсе, мой Цербер не инвалид, до конца жизни прикованный к креслу. — Вы… Вы…
— Мы тебя немножко перехитрили, — подсказываю я, порядком уставшая от этого всего. Хочется поскорее закончить, перевернуть страницу и забыть, как страшный сон.
Мы с Рэмом заслужили наш теплый необитаемый остров, где будет ходить голышом и заниматься любовью под шум прибоя. А тут такой кавардак: ребенок, авария, отсутствие ребенка, журналисты, которые теперь будут обсасывать нашу личную жизнь с алчностью голодных гиен.
— Вы друг друга стоите, — бормочет Ольга в ответ на мое признание.