Малышка (Субботина) - страница 3

И вот, когда «подарок судьбы» тянется ко мне для поцелуя в щеку, я пытаюсь понять, как я мог так облажаться. Когда отец хвастливо рассказал обо всех ее заслугах, я был уверен, что нас ждет общество забитого обиженного судьбой страшилища с последствиями затяжных подростковых прыщей на лице. Ну, сами посудите: девушка с золотой медалью из школы, целой пачкой дипломов за всякие олимпиады, зашкаливающим интеллектом, уверенно сдавшая экстерном три курса архитектурного просто не может быть красоткой. Кроме того, актрисой самоорганизованного студентами театра. Единственным, что немного испортило созданный моим воображением образ страшилища, был балет. Она занималась балетом. Не профессионально, но уже три года. Я почему-то был уверен, что все балерины — куколки с рафинированными личиками. Просто потому, что крокодил в пачке и пуантах как-то не смотрится.

— Я — Влад, — представляется брат. Тычет в меня большим пальцем: А он — Роман.

— Рэм, — поправляю я. Меня давно все так зовут, пусть мелкая привыкает.

— Рэм — как танк? — чуть склоняя голову на бок, спрашивает она, совершенно не думая представиться в ответ.

— Нет, как сучий сын[1], - не теряюсь с ответом я. Язык у меня хорошо подвешен. Во всех смыслах этого слова.

— Грубиян. — Мелкая морщит нос, и я понимаю, что не понимаю, делает она это всерьез или просто валяет дурака.

И на мгновение вижу, что на шее Влада болтается огромный знак вопроса. С такими ногами, что хоть умри, а я должен их потрогать. В голове мгновенно зреет адский план заманить мелкую на мотопрогулку. Вспомнить молодость, расчехлить «Хонду», дать по газам, чтобы куколка от страха прижалась ко мне покрепче.

Кстати говоря — мой взгляд скользит выше, по ее аппетитной попке в шерстяных коротких шортиках — останавливается на груди. На оранжевом облегающем свитере, через пару аккуратных выпуклостей проходит алая надпись «Bon-Bon». Понятия не имею, что это значит, но:

— Бон-Бон, давай теперь я тебя потискаю, — протягиваю к ней руки.

Она мотает головой и еще крепче прижимается к Владу. Она совсем маленькая, поэтому его голова над ней, и я вижу на лице придурка триумфальную улыбку.

— Евгения Воскресенская, — представляется она. — Ени.

— Ени… — Влад смакует ее имя, лыбится, как школьник, которому выпало счастье полапать отличницу.

— Бон-Бон, — упрямо повторяю я.

Через три дня ей исполняется девятнадцать. И на нас с Владом возложена почетная миссия устроить ребенку праздник: с фейерверками, подружками, сладостями и музыкой. Ну и что там еще любят девочки. Для своих лет у нее удивительно кукольное лицо: светлая, безупречно-чистая кожа, огромные карамельные глаза, красивые губы, и длинные почти до самой задницы светло-каштановые волосы мягкими волнами. Я честно пытаюсь найти хотя бы один изъян — и не могу. Хотя вот же он. Мой взгляд снова упирается в ее грудь. Там точно «двоечка» — не больше. Уж я точно в этом деле разбираюсь. Но вот засада — я люблю маленькую грудь. Поэтому нет, недостатков в ней нет. Кроме того, что Бон-Бон, кажется, совершенно чокнутая. Но с ее уровнем интеллекта это почти нормально: все умники обычно либо аутсайдеры, либо психи.