— Ты не забыла? — спрашивает Машенька я с видом надзирателя. Для полноты образа не хватает только плетки.
Мотаю головой, распахиваю холодильник и достаю оттуда лед в пакетике. Прикладываю к щекам, стону. Костя тут как тут: щупает мой лоб и хмурится.
— Я в порядке, — улыбаюсь в ответ на его беспокойство. Какой же он у меня все-таки чуткий, внимательный.
Мне до ужаса хочется, чтобы и он потерся об меня щетинистой щекой, попробовать его вкус на губах, убедиться, что он действует на меня куда сильнее похотливого добермана, но… Щеки Кости гладко выбриты. И еще я боюсь. Да, до чертиков боюсь, что эффект будет совсем противоположным. Хоть это чистой воды самообман, я все равно не буду рисковать.
— Выглядишь не очень, — хлопочет вокруг меня Костя, усаживает на стул, а сам становится рядом.
Оооо, я обожаю, когда он это делает: массирует пальцами мои виски, мягко, но настойчиво прогоняет напряжение, и вообще действует словно таблетка Счастья. Понятия не имею, где и у кого он научился этим фокусам, но это чистое блаженство. Настолько сильное, что я не могу сдержать довольное урчание.
— Завтра, в семнадцать ноль ноль, — вторгается в мою личную Нирвану Машенька. — А премьера после завтра, в это же время. Маркером на лбу писать не нужно?
Вот же обломщица.
— Ну, когда я тебя подводила? — недовольно ворчу я.
— Никогда, но, согласись, после такого загула с кем угодно может случиться первый раз.
— У меня никогда ничего не случается просто так. Вся жизнь — как часики. — И это правда. Я могу сколько угодно валять дурака, но правда в том, что все мои действия всегда служат достижению той или иной цели. Когда жизнь так коротка, глупо тратить ее на всякую ерунду.
Послезавтра у нас Большой День: премьера Ромео и Джульетты. Машенька — постановщик. И ее видение истории молодых любовников в корне отличается от видения Шекспира. Ну хотя бы в том, что все декорации мы перенесли в нашу современность и моя героиня, Джульетта, девушка без комплексов и будет половину пьесы разгуливать в ультракоротких шортиках и майке с надписью: «Съешь меня, Ромми!» Машенька ожидает аншлаг, но правда в том, что никому наше аматорство, кроме нас самих, не интересно. Поэтому скептик во мне говорит, что будет настоящим чудом, если хотя бы первые ряды стульев займут родственники актеров и просто сочувствующие бездельники.
— А приходите ко мне? — предлагаю я Машеньке. Вижу, что она озадачена, но уже встала в стойку, словно гончая на добычу. — А что? Места полно, сама же видишь. И не придется торопиться, чтобы втиснуться между «Колобком» и «Синей птицей».