Последние две постановки — личная Машенькина сердечная боль. И если «Синяя птица» еще близка к оригиналу, то на фоне артхаусного «Колобка» мы можем выглядеть просто серой массой любителей.
— И это не проблема? — спрашивает Машенька.
— Стала бы я предлагать, — пожимаю плечами я. Кому мы, десяток калек, можем помешать?
— Тогда в шестнадцать, — не теряется наш режиссер. — Чтобы лучше отрепетировать.
Тапочек в последний раз проводит пальцами по коже у меня на затылке, вызывая во мне новую волну удовольствия. Все-таки массаж придумали боги.
— Лучше? — Он чуть-чуть откидывает меня назад, так, чтобы моя голова покоилась у него на груди, перебирает пальцами волосы на висках, успокаивая.
— Чувствую себя жертвой самого нежного в мире паука, — жмурюсь и шепчу я.
И снова облизываю губы.
Чтоб ему провалиться!
Я безумно устал, вымотался физически и морально. И на самом деле просто чудо, что после такого марафона у меня до сих пор не отвалился член. Представьте, на что способна темпераментная женщина, которая замужем за старичком? А теперь представьте, что их таких две, они обе совершенно без комплексов и решительно настроены провести ночь так, чтобы впечатлений хватило на пару недель. Кто-то скажет — счастья, а я скажу — забег на выживание.
И самое мерзкое в этом то, что я даже не чувствую особого удовлетворения. Нет, конечно, крошки выдоили меня досуха, а в моменты моих передышек между забегами устраивали такие шоу, что любое порно нервно курит в сторонке. Но… все не то.
Я какой-то чертовски опустошенный что ли. Как ракушка, из которой вынули содержимое, склеили и снова бросили в воду. Поэтому я не спешу ехать домой. Возвращаюсь в офис в шестом часу утра, машу охране, чтобы не обращали внимания на мои заскоки, захожу в кабинет. Без сил падаю на диван и, прежде, чем отключиться, завожу будильник ровно на час. Достаточно, чтобы прийти в себя.
Но просыпаюсь не от будильника, а от того, что кто-то покашливает у меня над головой. Инна Борисовна, моя секретарша: чудесная женщина средних лет с устроенной личной жизнью и тремя прекрасными детьми, что, несомненно, самая лучшая страховка от поползновений в сторону моей пока еще неженатой ширинки.
— У вас все в порядке, Роман Викторович? — с тревогой спрашивает она.
Я молча киваю и с самой искренней благодарностью на лице принимаю из ее рук чашку горячего кофе. То, что нужно.
— Что у нас на сегодня? — спрашиваю, когда после третьего глотка мозги становятся на место. — Только, Инночка, самое важное, хорошо? Чертовски голова болит.