Но сначала, давай, пойдем, покурим на балкон, на ветерок. А то — жарковато тут. Солнце печет сегодня немилосердно, почти как в тропиках.
— Вот поэтому я и предпочитаю ходить летом на север, к норвежским берегам. Там такая волшебная красота. Такой прозрачной воды, говорят, нигде больше нет. Ты, в конце концов, хоть разок составишь мне компанию? Или опять дела, семья и все такое? Кстати, что мы курим сегодня?
— Вилли, обещаю: обязательно выкрою время. И когда мои будут гостить в Дании, сходим на север вместе. Но не во время войны, конечно. Сначала разберемся с этим всем… Курительный столик и кресла на балконе. Там ты и убедишься, что нас ждали, — Николай с улыбкой встал из-за стола, привычно разглаживая свой пышный ус.
— Ты что, собрался воевать с япошками до следующего лета? Полноте! Они пришлют послов в тот же день, когда твой флот соединится в Порт-Артуре! Или американцы с англичанами примчатся в качестве посредников.
— Если честно, то вот этого-то я и боюсь больше всего. Ну, пойдем на воздух.
* * *
Балтика нежилась последним щедрым теплом уходящего лета. До самого горизонта лениво катились ее сине-серые волны, украшенные россыпями блесток солнечных зайчиков и пенными гривками мелькающих изредка барашков. Довольно сильный, но ровный ветер не помешал Николаю раскурить папиросу, которую он привычно вставил в мундштук трубки. Вильгельм же, грузно опустившись в облюбованное плетеное кресло, с минуту провозился, выбирая и обрезая свою сигару.
Но вот, наконец, и он, устроившись поудобней, примостил на подлокотнике больную левую руку и расслаблено откинулся на спинку укрытого мягким плюшевым пледом уютного лонгера. Полуприкрыв глаза и выпустив из ноздрей струю благородного дыма, кайзер отдался неземному для заядлого курильщика наслаждению — изысканному купажу кубинского и египетского табака…
Минуты две-три только крики чаек, шипение воды в кильватерной струе, тугие хлопки невидимого из-под тента кормового Андреевского флага над головой, да мерный, низкий гул двух могучих винтов внизу дополняли вечернюю нирвану двух императоров. Слева, в туманной дымке угадывались очертания лесистых берегов Готланда, прямо за кормой «Александра» грузно рассекал его пенистый след могучий корпус «Князя Суворова». Многобашенная громада мателота совершенно скрывала за собой «Орла», о присутствии которого можно было догадаться только по сносимому на правый борт дымному шлейфу, четко видимому чуть пониже «суворовского».
Германские броненосцы успели вновь сманеврировать и теперь, со «Слейпнером» в кильватере, шли справа, в параллельной русским кораблям колонне, по их подветренному борту. Стандартные, на глаз неотличимые, гармоничные серо-голубые силуэты. Светлый дым, срывающийся с верхушек труб, говорящий как о безупречном состоянии котлов, так и о прекрасном качестве угля. Как оловянные солдатики из одной коробки, из одной литейной формы. Любимые игрушки Императора…