— Да они что, охренели?! — услышал я возглас Мельникова, нарушившего радиомолчание. Я бы тоже нарушил, если бы в двадцати метрах от меня разорвался шрапнельный снаряд. Непонятно, как машина лейтенанта держалась на измочаленных плоскостях, но она летела, и радиостанция работала.
— Орел-один, дымишь. Иди на снижение, — быстро приказал я. Позывные мы поменяли, так что некогда бывший Глухарем, Мельников стал Орлом. Орел-два, соответственно, его ведомый.
В отличие от звеньевого, остальные машины не пострадали. Мельком глянув на уходившую вниз пару, я, привычно выполняя противозенитный маневр, стал связываться со штабом ВВС фронта, благо соответствующие коды мне дали. Вторая пара звена под командованием старшего сержанта Дмитриева с ведомым сержантом Кожедубом ушла в сторону, делая такой же маневр, отвлекая внимание от пары Мельникова.
Мои переговоры с дежурным по штабу быстро переросли в настоящий мат. Дошло до того, что я пообещал спуститься и набить ему морду. Не знаю, что именно подействовало, но почти мгновенно, как будто зенитчики этого дожидались, все стихло.
— Блин! Надо было тебя раньше прибить пообещать, — оставил я за собой последнее слово.
— Прибилка не выросла! — отгавкался дежурный.
Крепко сжав зубы, я промолчал: по-другому отвечу.
На посадку мы заходили последними. Докатившись до большой башни со следами налета — выбитые окна и издырявленные крупнокалиберными пулями стены, — я загнал машину к остальным, выбрался из кабины и застегнул комбинезон на груди. Дул пронизывающий ветер, и хотя тут было не так морозно, как на Юго-Западном фронте, но тоже холодно. Первым делом я побежал к машине Мельникова. Мне не нравилось, как рядом с моими летчиками суетились врачи.
— В чем дело? — добежав, первым делом спросил я.
Оказалось, лейтенанта все-таки ранили. Шрапнель зацепила икроножную мышцу. Рана неприятная, но ничего страшного.
— Неделю летать не будет. Большая кровопотеря, — сказал осмотревший Мельникова врач.
— Вы старший? — отвлек меня командный голос.
Обернувшись, я увидел лейтенанта НКВД с двумя бойцами с красными повязками дежурной смены на рукавах.
— Да, это я и есть. Капитан Суворов. Вот мои документы и приказ, — ответил я.
— Точно, Суворов. А я смотрю, на кого вы похожи? — улыбнулся лейтенант, но документы изучил очень внимательно.
Поставив Степку старшим, я велел замаскировать машины на краю летного поля, подальше от зениток. Обычно именно на них приходится первый удар.
Несмотря на то что директивы были приняты недавно, на аэродроме царил образцовый порядок. Было видно, что здешний хозяин на своем месте.