«А это, видимо, он едет», — подумал я, заметив две «эмки», направлявшиеся к нам.
Увидев, кто вылезает из второй машины, я невольно улыбнулся. Никифоров. Так вот куда отправили полк, в котором я служил до ранения! Теперь мне стала понятна эта странная на первый взгляд дисциплина и маскировка аэродрома. Тут стояла моя родная часть, в которой я начинал службу. Ко мне шагали майор… уже подполковник Рощин и остальные командиры полка. Со всеми я был знаком, так что не обошлось без похлопывания ладонями по спине, когда мы обнимались.
— А где мой любимый двойник? — спросил я у командиров. Было видно, что мое появление обрадовало их. И сильно.
За всех ответил Никифоров, который за то время, что я его не видел, стал капитаном:
— Да здесь он… живой, главное.
Сердце сжалось от недобрых предчувствий. Я старался не сводить наши отношения с прадедом до близких. Видел как-то фильм, как двойники касаются друг друга. Один был вроде из прошлого, другой из будущего. Так вот при касании они слились и взорвались кровавыми ошметками. Вряд ли это касалось нас, но лучше перебдеть, да и подставлять деда не хотелось своим знакомством. Мало ли что. Есть он на свете — и хорошо. Так же я попросил узнать судьбу своей прабабки. Мне не хотелось бы, чтобы с ней случилось то, что было в реальности. В моем мире. Окружение под Киевом, плен, бордель из военнопленных девушек. Побег. Партизанский отряд, где она прослужила до сорок третьего года и где встретилась с прадедом. Его сбили над лесом, в котором находилась та партизанская часть. Дальше завязалась любовь, в сорок четвертом родился дед, бабка до конца войны прожила в Москве у родителей прадеда. Вот так-то вот.
Когда я был в Москве, не раз проезжал мимо дома, где жили мои прапрародители. Зайти? А как я им представлюсь? Мол, дай-ка я зайду к незнакомым людям? Глупость. Потихоньку старался помочь им, на вопросы майора — ему все-таки донесли — ответил, что хочу помочь своему двойнику. Хоть одно родное лицо вокруг. Архипов посмеялся, но не мешал.
— Ранен?
— Не сильно, иначе бы в госпиталь отправили, а не в лазарете лечиться оставили, — за Никифорова ответил Рощин.
— Что у вас тут происходит? — наконец задал я самый насущный вопрос. Во мне восстал командир, отвечавший за своих людей и воюющий за правое дело. Я вопросительно посмотрел на Рощина.
— Пойдем в штаб, там и поговорим, — вздохнул комполка и, отдав несколько дельных команд, пригласил меня в машину.
Оказалось, в зданиях ничего не было. Пустые коробки, цель для немцев. Штабы аэродрома и стоявших тут частей располагались в землянках, что уберегало их при довольно частых бомбежках.