Ребенок постоянно видит меня читающей. И он бросает игрушки, садится рядом, тянет из рук книгу. Получив желаемое, устраивается поудобнее и начинает важно листать очередное социоантропологическое исследование модного автора. Там нет ни картинок, ни больших букв, но он аккуратно перелистывает странички. Так мы с ним и сидим вдвоем. Каждый с книгой: один читает, другой листает.
Костя наблюдает за тем, как я прыгаю перед шкафом в разных платьях. Подползает, поднимает одно из отброшенных за ненадобностью, накидывает. Кряхтя, встает перед зеркалом. Смотрит на себя, сдергивает платье и говорит: «Не-е-е-е-е-е!» – с той самой интонацией, как я только что. Занавес. Я лежу на кровати, содрогаясь от смеха. Заползает, ложится рядом и тоже начинает смеяться.
За год я уже привыкла, что мой ребенок никуда не спешит. У него медленно растут зубы, он поздно начал садиться и вставать и т. п. Поэтому я удивилась, как легко и просто он обратился в человеческую речь.
Точно сказать, когда Костя начал болтать, я не могу. Знаю, что в 10 месяцев он мог уже часами что-то говорить на своем языке, причем большинство его фраз, будучи совершенно непонятными, несли несомненную смысловую нагрузку.
Он рассказывал истории, показывая пальцем на взлетающие и садящиеся в аэропорту самолеты. Приходя с длинных прогулок, он шел к папе и начинал длинный монолог, сопровождавшийся всевозможными жестами. Количество используемых звуков постоянно росло. Временами он тренировался выговаривать что-то конкретное. Например, осваивая сложную букву «Р», младенец сидел на полу и на разные лады рычал: «Кр-р-р-р. Р-р-р-р-р. Ар-р-р-р». И так целый день.
При незнакомых людях малыш говорить стеснялся. Около получаса он оценивал ситуацию и только после этого открывал рот. Французская женщина-педиатр высоко оценила Костины разговорные потуги. При ней, старой знакомой, он не стеснялся и выдавал одну тираду за другой, поднятым вверх указательным пальцем как бы подчеркивая важность сказанного. «Какой болтун!» – похвалила врач.
Вскоре в бесконечном потоке речи стали появляться более-менее понятные слова. Как такового первого слова у него не было. Он разом освоил мое имя – «Дядя» (буква «Н» не дается) или «Адя», папу решено было звать папой, при прощании он исправно говорил «пока», в телефонную трубку полагалось говорить «але-е-е-е», бабушку называл «Оля», тетю – «Катя», для всех взрослых и детей собирательно появилось «ты», транспортные средства превратились в «ту-ту» и «би-би», собака стала «ав-ав», качели – «качи-качи», не обошлось, разумеется, и без «дай-дай-дай».