— Богиня милосердия, — поддакнул я в тему.
— Потомки буду звать тебя Ева Всепрощающая, — продолжила жена подбирать эпитеты нашей любовнице.
— Твои деяния войдут в анналы истории, став примером для многих, — возвышенным тоном проговорил я, с трудом сдерживая смех.
А вот Ева не сдержалась и весело рассмеялась, замахав на нас руками:
— Всё-всё, сдаюсь, ваш дуэт поёт слишком хорошо. Давно надо мной так не подшучивали, а если кто и лил елей в уши, то старался хотя бы не улыбаться так явно.
— Ты, главное, не стесняйся обращайся, мы и не такое можем, — улыбнулась Ольга.
— Не сомневаюсь. М-м-м, вы же останетесь переночевать? — промурлыкала Ева, резко поменяв тему и, вклинившись между мной с Ольгой, подхватила нас обоих под руки.
— Солнце ещё не село, а ты уже про ночь, — хмыкнул я.
— И что?
— Работать ваше величество когда будет? Родина в опасности, а вы всё о развлечениях, — с пафосом и строго высказал я.
— Он всегда такой зануда? — играя возмущение, обратилась императрица к княгине. — Сегодня же суббота, а он пахать заставляет.
— Только в последнее время, — весело ответила Ольга.
— Странно, мне казалось, что именно в последнее время у Сергея не должно быть причин для недовольства.
— А-а мужчины, — махнула рукой моя супруга. — Им же вечно что-то не нравится.
— Ой, и не говори, знавала я одного мальчика…
В общем, под этот милый щебет с лёгким налётом троллинга — меня, в частности, и дополнительно всей мужской половины человечества — мы-таки добрались сначала до столовой, а потом и до спальни, где мне в очередной раз снесло голову от нахлынувших гормонов.
Вертолёт уже давно сел на специальную площадку перед усадьбой, а я, погрузившись в сетевой мир, продолжал искать в планшете информацию о Югославии, а точнее — всё, что связано с Радмилой Войнович. Выпал обратно в реальность, только когда Ольга, уже сняв наушники, похлопала меня по плечу.
— Серёжа, прилетели.
Двигатель уже не ревел над головой, а потому можно было говорить, не напрягая голосовые связки.
— Украденный боевой жезл Радмилы, как и некоторые другие вещи, относящиеся к королеве, выставили на экспозицию в Белградском музее полтора года назад. И также там было два четверостишия, похожих на то, что показывала Ева, — задумчиво проговорил я и, протягивая Ольге планшет, добавил: — Вот, почитай.
Ольга, в свойственной ей манере быстро прочтя про себя, попробовала стихи на слух:
— Пуская в полёт эту птицу, молитвы прошу у тебя.
— Пусть та, что наденет корону, надёжно хранит у себя.
— Отдам ей орудие смерти, но знай, лишь четыре ферзя,