Ввиду этих Магдиных утех, не удивительно, что Максу, вот уже полчаса, не удавалось добиться телефонного соединения с квартирой Кречмара. Он пробовал вновь и вновь, и всякий раз – невозмутимое жужжание. Наконец он встал, почувствовал головокружение и сел опять: эти ночи он не спал вовсе, – но не все ли равно, сейчас его долг – вызвать Кречмара. Судьба невозмутимым жужжанием как будто препятствовала его намерению, но Макс был настойчив: если не так, то иначе. Он на цыпочках прошел в детскую, где было темновато и очень тихо, несмотря на смутное присутствие нескольких людей, глянул на затылок Аннелизы, на ее пуховый платок, – и, вдруг решившись, повернулся, вышел вон, мыча и задыхаясь от слез, напялил пальто и поехал звать Кречмара.
«Подождите», – сказал он шоферу, сойдя на панель перед знакомым домом.
Он уже напирал на тяжелую парадную дверь, когда сзади подоспел Горн, и они вошли вместе. На лестнице они взглянули друг на друга и тотчас вспомнили хоккейную игру. «Вы к господину Кречмару?» – спросил Макс. Горн улыбнулся и кивнул. «Так вот что: сейчас ему будет не до гостей, я – брат его жены, я к нему с невеселой вестью».
«Давайте – передам?» – гладким голосом предложил Горн, невозмутимо продолжая подниматься рядом.
Макс страдал одышкой; он на первой же площадке остановился, исподлобья, по-бычьи, глядя на Горна. Тот выжидательно замер и с любопытством осматривал заплаканного, багрового, толстого спутника.
«Я советую вам отложить ваше посещение, – сказал Макс, сильно дыша. – У моего зятя умирает дочь».
Он двинулся дальше. Горн спокойно за ним последовал («Забавная штука, это упустить нельзя…»). Макс отлично слышал шаги за собой, но его душила мутная злоба, он боялся, что не хватит дыхания дойти, и потому берег себя. Когда они добрались до двери квартиры, он повернулся к Горну и сказал: «Я не знаю, кто вы и что вы, – но я вашу настойчивость отказываюсь понимать».
«Я – друг дома», – ласково ответил Горн и, вытянув длинный, прозрачно-белый указательный палец, позвонил.
«Ударить его палкой? – подумал Макс. – Ах, не все ли равно… Только бы скорей вернуться».
Открыл слуга (похожий, по мнению Магды, на лорда).
«Доложите, голубчик, – томно сказал Горн, – вот этот господин хочет видеть…»
«Потрудитесь не вмешиваться!» – со взрывом гнева перебил Макс и, стоя посреди прихожей, во всю силу легких позвал: «Бруно!» – и еще раз: «Бруно!»
Кречмар, увидя шурина, его перекошенное лицо, опухшие глаза, с разбегу поскользнулся и круто стал. «Ирма опасно больна, – сказал Макс, стукнув об пол тростью. – Советую тотчас поехать…»