Он едва не выстрелил прямо в белую, еще закрытую дверь в тот миг, когда вдруг послышался из коридора ее легкий резиновый шаг, – да, конечно, она была в теннисных туфлях, – каблуки ни при чем. Сейчас, сейчас… Еще другие шаги.
«Позвольте, сударыня, мне зайти за подносом», – сказал по-французски голос за дверью. Магда вошла вместе с горничной, – он машинально сунул браунинг в карман.
«В чем дело? Что случилось? – спросила Магда. – Зачем ты меня заставляешь бегать наверх?» Он, не отвечая, глядел исподлобья на то, как горничная ставит на поднос посуду, поднимает ложечку с пола. Вот она все взяла, уходит, вот закрылась дверь.
«Бруно, что случилось?»
Он опустил руку в карман. Магда поморщилась, села на стул, стоявший близ кровати, нагнулась и стала расшнуровывать белую туфлю. Он видел ее затылок, загорелую шею. Невозможно стрелять, пока она снимает башмачок. На пятке было красное пятно, кровь просочилась сквозь белый чулок. «Это ужас, как я натерла», – проговорила она и, оглянувшись на Кречмара, увидела тупой черный пистолет. «Дурак, – сказала она чрезвычайно спокойно. – Не играй с этой штукой».
«Встань! Слышишь?» – как-то зашушукал Кречмар и схватил ее за кисть.
«Я не встану, – ответила Магда, свободной рукой спуская с ноги чулок. – И вообще, отстань, – у меня страшно болит, все присохло».
Он тряхнул ее так, что затрещал стул. Она схватилась за решетку кровати и стала смеяться.
«Пожалуйста, пожалуйста, убей, – сказала она. – Но это будет то же самое, как эта пьеса, которую мы видели, с чернокожим, с подушкой…»
«Ты лжешь, – зашептал Кречмар. – Ты лжешь, – все оплевано, все исковеркано… Ты и этот негодяй…» Он оскалился, верхняя губа дергалась, – заикался и не мог попасть на слово.
«Пожалуйста, убери. Я тебе ничего не скажу, пока ты не уберешь. Я не знаю, что случилось, но я знаю одно – я тебе верна, я тебе верна…»
«Хорошо, – проговорил Кречмар. – Да-да, дам тебе высказаться, а потом застрелю».
«Не нужно меня убивать, – уверяю тебя, Бруно».
«Дальше, дальше, поторопись!»
(«…Если я сейчас очень быстро задвигаюсь, – подумала она, – то успею выбежать в коридор. Он может не успеть попасть, сразу начну орать, и сбегутся люди. Но тогда все пойдет насмарку, все…»)
«Я не могу говорить, пока у тебя пистолет. Пожалуйста, спрячь его».
(«А если выбить у него из руки?..»)
«Нет, – сказал Кречмар. – Сперва ты мне признаешься… Мне донесли, я все знаю…»
«Я все знаю, – продолжал он срывающимся голосом, шагая по комнате и ударяя краем ладони по мебели. – Я все знаю. Ведь это поразительно смешно: облысел и видел вас в вагоне, вы вели себя как любовники. Ванная, – как удобно, заперлась и перешла, нет, я тебя, конечно, убью».