Егор сидел метрах в десяти, обнимая и прижимая к себе маленькую собачонку.
— Егорка, разве так можно? — Макс подошел к малышу, — Егор, чего молчишь?
Малыш сидел отвернувшись и, расстегнув змейку куртки, прижимал к себе маленькую собачонку.
— А ну, кто там у тебя? — Макс присел на корточки и увидел на одежде следы крови.
Егор молча отогнул полу куртки. Оттуда выглядывала маленькая собачья мордочка, то и дело жалобно взвизгивая от боли но, все же пытаясь лизнуть своего маленького хозяина.
По щекам Егора текли слезы.
— Ну, ну, ну, Егор, не плачь. Как зовут твоего друга?
— Грэй, — еле слышно ответил Егор.
— Грэй, — повторил Макс, — вот видишь, нашел тебя, давай-ка посмотрим, что с ним случилось. Давай его сюда, пойдем, обмоем его в ручье, — Макс расстегнул куртку, — иди сюда Грэюшка, иди не бойся.
Егор бережно переложил собаку Максу за пазуху.
— Не бойся, не бойся Грэюшка, хозяин рядом, сиди спокойно, никто тебя больше не обидит.
Спустившись со склона, прокатившись при этом часть пути на спине, Макс направился к ручью.
— Принеси, пожалуйста, мой рюкзак, а я пока вымою Грэя, — попросил Макс, стараясь оградить ребенка от вида крови и рваной раны на боку у собаки.
Егор молча пошел за брошенным в впопыхах рюкзаком.
Достав щенка из-за пазухи, Макс принялся отмывать его от, уже изрядно запекшейся крови, прилипших сухих листьев и репейников.
— Что с ним?
— Не знаю, может звери покусали, а может в капкан попал. Ты сам-то пойди умойся.
Егор послушно наклонился к ручью и, зачерпнув ладонью холодную воду, принялся умываться.
— А ну, подержи-ка своего друга, только аккуратно, у него сильно бок разодран.
Передав собаку Егору, Макс снял куртку, а за ней и рубашку.
— Его перевязать надо.
Достав из рюкзака перочинный нож, Макс принялся обрезать рубаху и перевязывать Грэя. Вскоре от рубахи осталась только верхняя часть с рукавами.
— Ну вот, годиться, так-то ему полегче будет, — Макс сложил нож и, одев на себя остаток рубахи, рассмеялся, чтоб хоть как-то поднять настроение своему маленькому другу, — а что, смотри, неплохо выгляжу.
— Ты замерзнешь, — грустно ответил Егор.
— Что ты! Я? Да я на камчатке служил, там знаешь, какие морозы! О-го-го! А рубашка эта мне все равно не нравилась, я больше футболки люблю.
— Правда? — переспросил Егор, прижимая к груди перевязанного Грэя.
— Конечно, правда, разве папа тебе не говорил, что настоящий мужчина всегда должен говорить правду?
— Говорил, и мама так говорит.
— Ну, разве я не похож на настоящего мужчину?
— Похож.
— Ну а раз похож, значит правда. Давай наверно передохнем и перекусим. Досталось твоему Грэю, надо подкормить его.