– А мне, например, гораздо дороже спокойствие твое, бабушка.
– Что, Федя, натворил ты опять?
– Ничего такого особенного не натворил я, бабушка…
– Не тяни, Христа ради…
– Я хотел, пока тебя еще не было, показать Мухтару Москварику…
– Господи помилуй! Где, Федя, он?!
– А бог его знает, бабушка… улизнул…
– Куда улизнул он, Федя?
– Говорю же, в Москварику…
Ты сама говорила же, из уборной все в Москварику попадает…
* * *
– Занята ты сейчас, да, бабушка?
– Занята.
– Богу молишься?
– Молюсь, Федь.
– И о чем ты молишься, бабушка?
– Чтобы дал на тебя терпения, тебе бы прибавил, Федь, ума-разума…
– У меня тоже, бабушка, крайние к тебе сейчас обстоятельства. Мне один вопрос задать тебе нужно…
– После, Феденька, спросишь.
– Через сколько после мне спросить тебя, бабушка?
– Через полчасика.
– Через полчасика может выйти у нас с тобой, как когда ты в прошлый раз утюг забыла на кофточке и молиться ушла, вон и дымом – чувствуешь? – с кухни уже, как тогда, потянуло…
– Неужели кастрюлю не выключила опять я, господи?!
– Не в кастрюле в этот раз дело, бабушка, не волнуйся! Дело хуже гораздо…
– Федя, что?!
– Видишь ли… я Царь-Зайца тут решил постирать, пока ты занята.
И вот в чем вопрос мой, бабушка: сколько, думаешь ты, своим горьким с пирогами опытом мне его еще в духовке держать, чтобы не был внутри он сырой, но и сверху совсем не обуглился?
Из тетради Фединой: про никогда
Бабушка…
– Сколько, бабушка, как ты думаешь, уже людей до нас с тобой – хоть примерно – насмерть умерло, тысяч десять?
– Больше, Федя, конечно.
– Тысяч сто или двести?
– Больше много раз, в миллионы.
– Вот и я так, бабушка, думаю, что об этих примерно суммах у нас с тобой разговор зашел. Да уж… многовато…
Все понятно мне лично с этим. Раз и навсегда, окончательно. Как я только раньше не догадался, как не додумался?! Значит, и я умру обязательно. Ни туда ни сюда не денусь от этой статистики. Ох не нравится мне эта история, ох не нравится…
– Вот когда, например, убивают, бабушка, человека по телевизору, в детективе…
– Ну и что же?
– А то же, бабушка! То же! Что сразу мисс Марпл или Шурик со Знаменским ищут в фильме, кому это выгодно, кто убийца, бабушка! Преступника ищут!
А когда сам умираешь, бабушка, не от яда и не от пули, как в телевизоре, это чьих же рук тогда, бабушка, дело?! Это кто же заинтересован так в смерти человеческой, бабушка? Кто виноват? Что же делать?
– Спи давай, Чернышевский.
Бабушка…
– Это что же выходит, бабушка, с самого начала всё знала ты?
– Что всё, Федя?
– Что ты умрешь?! Это что же выходит, бабушка, каждый знает? Каждый к смерти приговорен?