Перед боем с Серым братством я принял средство, из-за которого мои боевые способности увеличились в сотню раз. Меня предупреждали, что последует откат, после которого я ослабну настолько, что не смогу даже пошевелиться. Но разве я слушал, что мне говорят? Я должен был вернуться к Лорейн. Я и вернулся. Вернулся, чтобы разбиться прямо на ее глазах. На огромной скорости мой лексус врезался в дерево. А затем наступила тьма и боль.
Что же произошло на самом деле? Отчего я остался жив и очутился так далеко от дома? Не знаю. Это был тот же лес, в котором я прожил одну из своих жизней. Над огненными время не властно. Они, как и все, стареют, вот только их старость обращается вновь молодостью, как в тот день, когда они впервые обратились. Я прожил уже две жизни. Началась третья, и я не собирался вновь проживать ее в одиночестве. В этот раз все будет иначе. Обратившись в волка, я бросился к своему поместью. Я знал, что она будет там.
Лорейн.
— Мисс Драй, вы снова почти не поели, — старый дворецкий Харт укоризненно смотрел на меня. В его глазах была такая жалость, что, не выдержав этого взгляда, я отвернулась.
— Я не голодна, спасибо.
— Вы не должны так себя изводить, — продолжал он. Харт заботился обо мне с детских лет и относился как к родному ребенку. А оттого страдал вместе со мной. — Это сложно, я знаю, но вы должны жить дальше. Прошло уже много времени.
Много времени? Прошел лишь год, а он хочет, чтобы я перестала горевать, забыла Франциско.
— Уйди, — тоном хозяйки велела я. Мне не хотелось его обижать, но слушать более я просто не могла. Боль была еще тишком острой. Ничего кроме нее не осталось. Это была смерть, но меня еще не похоронили. Я тихо сходила с ума. После смерти любимого я закрылась в этом поместье и больше не выходила за его стены. Я бросила салон, отключила телефон и больше не обращалась. Время от времени меня наведывал Дамьен, единственный оставшийся в живых из моей стаи. Мой альфа. Он имел власть надо мной, но ее было недостаточно, чтобы я вновь вернулась к жизни. Ничего у меня не осталось, лишь пустота. Я не чувствовала холода, жажды и голода. Ничего. Даже дышать было тяжело. Казалось, что я дышу не грудью, а животом. Вот только воздуха не хватает. Меня постоянно трясло, будто в ознобе.
Но хуже всего стали ночи. Я боялась темноты, боялась уснуть. Сны были так реальны, что я чувствовала жар того пламени, в котором раз за разом сгорало тело Франциско. Я просыпалась с криком ужаса и хваталась за кувшин с холодной водой, пытаясь потушить огонь, что обжигал меня. С наступлением темноты я молилась лишь о том, чтобы побыстрее пережить эту ночь.