…С той поры прошло много времени. Летом 1944 года Асена избрали командиром нового партизанского отряда имени Ангела Кынчева. Гроздена услышала об этом и не знала, радоваться ей или плакать. И вот сегодня Асен должен войти с отрядом в родное село. Тяжелые дни ссылки забыты. Гроздена снова увидит мужа! Она поднялась с постели еще затемно и послала детей в поле, чтобы убрать дом к приходу гостей.
И вот тебе на — Черный! Куда он собрался? Почему спросил, куда она идет? Уж не проведал ли о чем-нибудь, не готовит ли какую новую подлость?..
Дети собрали табак и спали под старым орехом. Она оставила рядом с ними узелок с хлебом, чтобы поели, когда проснутся, а сама пошла окапывать кукурузу. Где-то в поле разносилась песня жнецов и слышалась то громче, то тише. И почему-то от этой песни защемило сердце…
В полдень за селом раздался выстрел. Эхо от выстрела болью отозвалось в душе Гроздены. Она отбросила мотыгу. Господи! Когда же этому придет конец?..
С поля она возвратилась рано. Солнце еще стояло высоко над Милевой скалой. Село задыхалось от пыли и духоты. Несколько кур неподвижно лежали в тени под навесом.
Телега остановилась во дворе перед сенями. Борис и Кипче побежали в дом, а Йорданка и Иван помогли матери распрячь волов, снять корзины с табачными листьями и арбузы. Ай да дети — и послушные, и трудолюбивые! С тех пор как отец ушел в партизаны, они стали помощниками матери во всем. Но вместо того чтобы радоваться, Гроздена с болью в сердце спрашивала себя: а что их ждет?
Из корзины с табаком, которую Йорданка несла на плече, выпала конская подкова и ударила по босой ноге. Она ахнула и присела. От боли глаза наполнились слезами.
— Откуда взялась эта подкова? — спросила она Кипче.
— Я ее в поле нашла, около дороги… Хотела повесить над окном. На счастье… — стала торопливо объяснять сестренка.
— Вот еще глупости! Какое счастье может принести ржавое железо? — посмеялся над ней Иван. Он взял подкову и уже замахнулся, чтобы выбросить ее через плетень.
— Не надо! — бросилась к нему Кипче. — Отдай мне, не выбрасывай. Я загадала… чтобы папа вернулся к нам живой и невредимый.
Иван вернул ей подкову.
Гроздена стояла в стороне и кусала губы, чтобы не заплакать. Будь проклято это время, которое отрывает отцов от детей, мужей от жен…
В сумерки на другом конце села раздались выстрелы.
— Наши!..
Гроздена и старшие дети выскочили во двор. С куском хлеба и ломтем дыни в руках за ними последовала и Кипче. Но на улицах никого не было видно, село снова затихло. Гроздена и дети вернулись в дом. Свет керосиновой лампы едва освещал комнату, и она все больше погружалась в темноту. Деревья во дворе теряли свои очертания.