Родители Мильо — тетя Петруна и бай Тодор — остались одни. С трудом их оторвали от свежей могилы. Я проводила их домой и осталась с ними. Через несколько дней мы вместе отправились к нашим в Чепино.
«У меня хоть трое, — говорила мама, — а Мильо у вас один…»
Два года я жила с родителями Мильо, была их утешением и надеждой. Потом уехала учиться. Но когда возвращалась в Велинград, всегда останавливалась в их доме. Так было много лет подряд. Родители Мильо горевали о своем сыне, но им было жалко смотреть на мое одиночество, и они все чаще стали поговаривать о том, что мне время подумать о замужестве.
«Всю жизнь незамужняя вдова… Такого не должно быть!..» — говорила мне мать Мильо.
Долгое время я не любила никого другого, потому что не могла забыть Мильо и мне трудно было расстаться с его родителями. Позже как-то незаметно в мою жизнь вошел один студент, а выйти за него замуж я долго не могла решиться. Сын старого коммуниста, прошедшего через аресты и тюрьмы, он понимал меня, помогал мне преодолеть этот трудный барьер. Он принял меня вместе с обязанностями по отношению к родителям Мильо.
Сейчас у нас две взрослые дочери. У них, как и у нас с мужем, в Велинграде два дома: один — в котором я родилась и выросла, другой — дом Мильо.
Не желая скрывать своих намерений, я признался Елене, что собираюсь написать об этой грустной, но и оптимистической истории. «Не надо, — прочитал я в ее глазах, — ничего особенного здесь нет…» Как это нет! Ведь не так уж много встречал я людей, которые за свою короткую жизнь не годами, как она, а едва ли месяцами хранят верность данному слову и чувству! Найдутся ли такие, которым выгоднее терять, чем приобретать?..
Есть моральные ценности, которые принадлежат не тем, кто ими обладает, а являются общим достоянием. Нужно, чтобы люди были мужественны, жили с верой в красоту, нужно, чтобы всегда были люди, способные переносить страдания ради других.