Полицейский встал и резко оттолкнул стул:
— У тебя боевые ордена! А вырастил разбойника!
Закончив обыск, полицейские ушли. Увели с собой на допрос дедушку Косту и маму, а около нашего дома собралась целая толпа зевак — чуть ли не весь наш квартал.
С тех пор, как только в селе слышался звук мотора, мы вместе с Динко и Бойкой замирали от страха. А они приезжали каждый месяц или через месяц. Однажды ворота оказались открытыми, и полицейские въехали прямо во двор. Куры бросились врассыпную, Динко и Бойка разревелись. Один из полицейских чуть не наехал на Динко — нарочно, чтобы напугать мальчугана. Тот отскочил, упал. Из носа у него потекла кровь.
5
В мае отец впервые спустился с гор и явился домой. Вместе с ним пришли еще двое партизан. Две ночи провели они у нас в большой комнате на втором этаже, но от постелей отказались. Попросили, чтобы принесли им рогожки, которыми укрываем рассаду помидоров. На третью ночь ушли.
Они ушли, а бабушка поднялась наверх, упала на рогожки и заплакала.
От всех переживаний с ней вскоре случился удар, и ее парализовало. Прожила бабушка после этого меньше месяца и умерла, а ей ведь еще не исполнилось и пятидесяти пяти лет. Мы тяжело переживали ее смерть.
В другой раз к нам в дом пришло пятеро или шестеро партизан. Мы принесли им те же рогожки, и они улеглись прямо на полу. Утром я отнесла им таз с водой, чтобы они умылись.
— Вытащи из сундука полотенца и простыни, — сказал отец. — И сшейте из них рубашки, портянки и небольшие мешки…
Я ушла в другую комнату и стала рыться в сундуке. Мать пошла к отцу.
— Мне бы не хотелось трогать это белье, — сказала она ему. — Это же приданое Фани.
Отец рассмеялся:
— Когда дело дойдет до свадьбы, приданое мы ей соберем за один день…
Несколько дней мы ухаживали за нашими гостями. Перестирали им белье. Мама сшила для них больше двадцати рубашек, приготовила много портянок и других вещей. По ночам отец выходил в село, встречался с кем-то и возвращался домой.
6
Осенью 1943 года арестовали дедушку Косту и увезли в областное управление полиции. Они там дознались, что в селе он один из главных помощников партизанского отряда. Деда долго мучили, но он так им ничего и не сказал. Его выпустили, но не разрешили вернуться в село, а сослали куда-то в Северную Болгарию.
Когда его арестовали, и нас выгнали из дому. Опечатали все двери, а ночью выставили около дома полицейские засады. Нас приютил у себя мой дядя.
Через неделю после этого отец спустился с гор вместе с пятью партизанами и направился к дому. Ночи стояли темные, дождь лил не переставая. Над холмами вокруг села совсем низко клубились облака. Село погрузилось во мрак и казалось вымершим.