Партизаны пересекли поле и вошли в село. Отец шагал впереди, а остальные следовали за ним в двадцати шагах. Он двигался медленно, после каждого шага оглядывался и прислушивался. Когда подошли к нашему двору, отец остановился в тени покореженного бурями вяза. У самого перекрестка показались силуэты двух людей. Один из них шел прямо на отца.
— Руки вверх! — крикнул отец.
Человек поднял руки. Отец отобрал у него оружие. Оказалось, что это наш односельчанин. Его вместе с другими жителями села заставили патрулировать около нашего дома. Он предупредил отца, чтобы тот больше не приходил домой, потому что поблизости полицейские устраивают засады.
От него отец узнал, что дедушку арестовали, а нас выгнали.
Потом через дядю мы получили письмо.
«…Подлый и жестокий враг не пожалел и вас. Он вас преследует, доводит до слез, но слезы не минуют и врагов, — ободрял нас отец. — Будьте горды тем, что вы участвуете в борьбе, которую оценят будущие поколения».
Как полиция узнала об этом, я до сих пор не пойму. Но из-за этого письма арестовали дядю, избили до полусмерти и тоже выслали из родного села.
В праздник святого духа в нашем селе устраивались большие гулянья. В этот летний день в поле не встретишь ни души. Принарядившиеся крестьяне собирались на лугу между селом и станцией Кричим. Люди рады были случаю забыть о своем горе и повеселиться. Приходило много жителей и из соседних сел. Но в тот год в праздник святого духа случилось такое, что потрясло всех.
На рассвете село всполошилось от взрывов гранат. В роще около Марины застрочили пулеметы и автоматы. Я вскочила с постели и увидела, что мама стоит перед открытым окном и плачет. Она повернулась ко мне, но глаза ее как будто не замечали меня. Косы обвили ее шею.
— Убили его! — с трудом произнесла она.
Накануне вечером она встречалась с отцом в саду около дядиного дома. Выяснилось, что вместе с ним пришли и другие партизаны. Днем они должны были укрыться в роще около Марицы.
Утром все говорили о перестрелке в роще. Разнесся слух, что кого-то из партизан схватили, а большинство убили.
К полудню нашу маму было не узнать — она на глазах поседела. Мама не плакала, ни с кем не разговаривала. Динко и Бойка все время крутились около нее.
Страшнее всего была неизвестность. Откуда-то издалека доносилась жалобная мелодия волынки и монотонная дробь барабанов. В доме стало невозможно дышать, нам просто не хватало воздуха.
Я не могла и не хотела поверить, что отец убит, и настояла на том, чтобы выйти и разузнать, что же произошло.
Оделась и пошла на гулянье. Между лотками сновали веселые парни, а среди них и сын одного из сельских богатеев. Решила выведать у него.