Трендафил Балинов, зная, что сомнение в стойкости товарищей действует как яд, собрал ремсистов.
— За наших не беспокойтесь. Люди они крепкие, выдержат. Если меня схватят, и я буду молчать. Если с вами такое случится, на все их вопросы ответ один: «Не знаю», «Не видел». Мы же мужчины! Того, кто проговорится, ждет смерть. И его, и других…
Молодежь снова обрела уверенность. Один из парней работал на почте и подслушивал разговоры старосты с Пещерой и Пловдивом. Другие следили за передвижением полицейских. Третьи распространяли слухи, что подпольщики перешли границу.
Прошло месяца два, и сомнения окончательно уступили место уверенности. Хотелось взяться за более ответственные дела.
— Не торопитесь! Надо все делать разумно. Как и подобает мужчинам, — сдерживал их Трендафил.
Однажды парень, работавший на почте, сообщил, что поп помог его начальнику купить вальтер с двумя коробками патронов к нему. Начальник почты сам хвастался своей покупкой. Трендафил рассмеялся, запустил пятерню в волосы и сказал:
— Ты молодец! Пистолет будет наш! Твоему начальнику не удастся сделать ни одного выстрела.
Вечером двое ремсистов подкараулили начальника почты. Что они с ним делали, о чем говорили — неизвестно, но тот перепугался и отдал пистолет вместе с патронами.
В Батаке организовались первые боевые группы. Из партизанского отряда пришли Георгий Чолаков, комиссар Георгий Кацаров и еще двое или трое партизан. Начались ночные встречи, полные романтики и риска. На лесной поляне при лунном свете слышались тихие слова присяги. Ребята давали клятву и целовали оружие, холодно поблескивавшее при лунном свете. Это напоминало времена гайдуков и настраивало Трендафила и его товарищей на романтический лад.
Дафчо понимал, как ценно то, что он делает, и все-таки постоянно просился в отряд. В последний раз он настаивал на этом на встрече с партизанами в Совете. Из его родного села здесь кроме него были Тоско и Димитр Хаджиев. Командир отряда — Дед — и Тоско поддержали просьбу Дафчо, но Георгий Чолаков и еще кое-кто возразили. Отряду необходимо было иметь в селе таких людей, как Дафчо: он поддерживал связь с Пещерой, Дорково, Брацигово и другими населенными пунктами. Вот почему было особенно важно, чтобы Дафчо оставался на месте.
— Он же мужчина, сам понимает, что здесь он нужнее, — подытожил разговор Георгий Чолаков. — Потерпит еще несколько месяцев. Партизанская жизнь от него не уйдет…
Трендафил любил называть своих товарищей мужчинами и всегда требовал от них, чтобы они работали «по-мужски». Поэтому Георгий Чолаков не обращался к нему, как к другим, по имени, а использовал это гордое слово — «мужчина».