И тут, как в плохих фильмах класса Б, тряска прекратилась. Я заулыбался собственным безумным мыслям и на душе стало совершенно хорошо. Сон исчез напрочь. Встав в не привычную для меня в праздничный день рань, я оделся и спустился в магазин, где приобрел несколько банок пива и польскую колбасу. Вернувшись в квартиру, я включил телевизор и устроился на диване. Я пил пиво, съедал колбасу и наблюдал за тем, как в Риме готовились к причислению римского папы Иоанна Павла II к лику блаженных. Кажется, я был абсолютно счастлив.
В одиннадцать тридцать пять мне позвонила Джулиана, нарушив череду серьезных и глубоких мыслей.
— Hello my dear cheesy boy, do you want to get lunch?
— Ok, I just need to take a shower.
— Enjoy your shower!
Человек я, как вы, наверное, успели заметить, по складу своему одинокий. Выбор ли это мой собственный или выбор невидимой мне судьбы, но даже в самых больших компаниях друзей я постоянно чувствую некое отчуждение. Старым приятелям я не звоню, в «Фейсбуке» ни с кем не переписываюсь, на встречи хожу неохотно. Однако, звонку заезжей итальянской женщины я был рад. Нравится она мне и все тут. Приняв быстрый холодный душ, я вновь вышел в испепеляющий, жаркий день Первомая. Волосы мои были аккуратно острижены, пиджак сидел ловко, туфли начищены до блеска.
А снаружи творилось очередное безумие. По перекрытым для автомобилей улицам живо бегали и распевали патриотические песни круглолицые и гладковыбритые, в белых маечках и нелепых кепках, юные представители главной партии страны. «Алга, Казахстан! Алга, Казахстан!» — громко скандировали откормленные и здоровые молодые люди. Я еще подумал, что они немного смахивают на пришельцев из космоса. По крайней мере, на городских жителей они не были похожи точно. Лицо городского жителя — это жилистый кусок мяса с мешками под глазами, впалыми щеками и морщинами у рта и ушей. У этих физиономии были нечеловечески здоровыми.
— Алга, Казахстан!!! Алга, Казахстан!!!
Я встретил Джулиану в районе Старой площади. Она была разбухше-красивая, небрежно одетая, ростом с меня, не очень стройная, но и не толстая, эдакая Брунгильда. Было жарко, и звучала музыка. Джулиана рассказала мне о том, как очнулась утром от вибраций и загорелое южное тело ее вздрагивало от непонятного происхождения тупых толчков. Ваш покорный слуга, понятное дело, от таких слов предсказуемо возбудился. Даже немного испуганное лицо ее, переполненное волнением и страхом за собственную жизнь, не омрачало веселое настроение автора этих строк. Я любил ее, и любил всех, я думал о вечности, смерти и других нехороших вещах, в то время как на площади прогуливался простой, разумный и серьезный люд. Страна праздновала День единства народов, и мимо нас проплывали красивые, в национальных одеяниях, разнообразные турки, черкесы и прочие молдаване. Мы поедали их народные блюда в специально поставленных на площади палатках, оказавшиеся, между прочим, не такими уж плохими, запивали все лимонадом и продолжали злословить по поводу американской внешней политики, казахского менталитета и злополучного землетрясения.