Директор встретил молодого специалиста радушно. Облаченный в изумрудную рубашку с большими карманами, Марат Тулпарович, закатав рукава, восседал на высоком стуле.
— С первого дня с докладом к начальству, — сказал Марат Тулпарович, широко улыбаясь. — Как настрой?
— Боевой, — доложил Роман.
— Это хорошо. Как Казань?
— Обживаюсь. Красивый город. И район мне нравится.
Директор отложил документы.
— Как кабинет?
— Вполне. Светлый, просторный. Чуть пыльный после каникул, но это поправимо.
— После ремонта всю школу перемывать надо, — заявил директор. — Скажу техничке, чтобы убралась у вас.
— Спасибо. А в течение года тоже она будет убираться?
— Будет. У классных руководителей убираются их ученики, у остальных педагогов — техничка.
Роман мысленно возблагодарил босса, не навесившего на него классное руководство. Ходят слухи, что оно превращает жизнь в нескончаемый нервный срыв и сокращает ее на пять лет.
— Скоро вам выдадут ноутбук, — сказал Марат Тулпарович. — Перед тем, как приступить к составлению учебного плана, зайдите к Ирине Ивановне. Она завуч по учебной части и куратор по русскому языку. Отчеты у вас будет принимать она. По всем вопросам касательно программ и организации учебного процесса смело обращайтесь к ней.
— В каком кабинете ее найти?
— В триста седьмом. Это позже. Сейчас вас просит помочь Андрей Константинович, учитель труда. У него кабинет номер сто два, между лестницей и библиотекой. Разберетесь?
Андрей Константинович, склонившись над потемневшим от времени верстаком, перебирал инструменты. Услышав шаги за спиной, он обернулся с остроконечным молотком в руке, словно готовый к труду и обороне одновременно. Роман признал в трудовике вчерашнего рабочего, в штанах с множеством карманов и в клетчатой рубашке красившего плинтус.
— Роман Павлович. Меня направил к вам Марат Тулпарович.
— Андрюха, — представился трудовик. — Живопись любишь?
— Простите?
— Значит, полюбишь.
Они двинулись в левое крыло, отведенное для начальных классов. В столовой, гремя, передвигали столы и скамейки. Из рукомойника стекала тонкой струйкой вода.
— Цени, какая тишина, — сказал Андрей Константинович, вручая Роману кисть. — Началку я ненавижу, особенно в перемену. Орут, галдят, по стенам лезут, седлают друг друга и скачут наперегонки.
Красить с трудовиком оказалось неожиданно просто. В действиях Андрея Константиновича сквозила невычурная легкость, в карих глазах проступало здоровое любопытство. Он спрашивал Романа, откуда тот, что заканчивал, на какие оценки учился в школе. В душу не лез.
— Главное, чтобы тебе восьмые классы не дали в нагрузку, — сказал трудовик. — Если дадут, требуй к зарплате молоко за вредность.