«Самое поразительное, однако, в том, что береговая линия на первой карте очень точно соответствует очертаниям континента, установленным только в наше время посредством сейсмического зондирования ледяного покрова материка! А на второй карте даже обозначены многочисленные реки и горные цепи там, где теперь существуют одни ледники».
«Э-э, подделка», — улыбнулся я.
Выкуси! — отвечал мне журнал «Эуропео»:
«Подлинность карт XVI века подтверждена специальной расширенной комиссией, в которую входят авторитетные ученые из многих стран и представители государственных научных организаций: геологи, картографы, историки, специалисты по манускриптам и т. п.».
По-моему, «специалисты по манускриптам» меня убедили окончательно, и больше я не стал сопротивляться.
Затем мне было еще разъяснено: что для того, чтобы составить даже в нашем XX веке столь подробные карты материка, нужны а)…, нужны б)…, нужны в)… и так далее.
«Так откуда же, — торжествуя, меня вопрошал «Эуропео» через ту же газету на полу, — такие познания у средневековых картографов?..»
И я, предвкушая, посмотрел еще раз на заголовок: «…подо льдом». Ведь ничего я не мог ответить. Потому что главные мои сведения о «теплой и влажной» Антарктиде ограничивались, как у большинства, вероятно, Эдгаром По, которого я, восхищенный, читал в детстве: «Приключения Артура Гордона Пима из Нантукета»…
— Вы не подскажете нам, дорогой товарищ?.. — услышал я за своей спиной совершенно незнакомый очень бодрый мужской голос и от неожиданности, пригнувшись на четвереньках, я только голову повернул.
Надо мной (неужели парадная дверь открыта?!) стоял и вглядывался в мое лицо пожилой человек активного пенсионерского вида, в зимнем пальто, старомодной — фальшивый каракуль — высокой шапке и роговых очках. А рядом с ним мне улыбалась, почему-то соболезнуя, девица в зеленых брючках, в блестящей на «молниях» куртке и, как показалось вначале, тоже в очках.
Они с удовольствием переглянулись, но только очень скорбно, и я их понял.
— У меня жена больна, — пробормотал я, поднимаясь с четверенек, — в больнице. Вы к кому?.. — не слишком любезно продолжал я, торопливо зачесывая волосы пятерней, но стараясь не глядеть на девицу, потому что зрелище было все равно удручающее: босой человек средних лет в подвернутых джинсах, долговязый и в дырявой майке обнаружен у ведра застывшим на карачках.
— Мы понимаем. Здравствуй, Миша, — утешая, сказал мне мягко пенсионер, — ты не смущайся, мы твои родственники. Из Пятигорска. Я твой двоюродный дядя Ананий Палыч, слыхал когда-нибудь?.. А это твоя, тоже двоюродная, племянница. О ней ты, может, и не слыхал, но это — Зи́ка. Полностью Зинаида. А по-домашнему — Зика.