— А ты читал в газетах, — продолжал он медленно, — как создал один человек…
— Это читал, — припомнил я. — По-моему, вас судили.
— Условно, — махнул он рукой. — Разве шальные деньги мне были нужны?! В этой жизни, — вздохнул дядя Ананий, — у меня, наверно, нечеловеческая инициатива.
Я глядел на него с сочувствием и кивал.
С возрастом, как известно, вообще ничего не скроешь: все равно уже биография проступает прямо из складок на лице. У дяди вон явно было три морщины зависти — две над губой и одна еще над правой бровью, а под веселыми защитными улыбками такие старые у него морщины неудач.
Но для меня, конечно, это было почти что абстракцией — например: отец «лишенец» или на рабфак не приняли и т. д. Однако и совсем житейское было от меня слишком далеко: жену свою, стерву, бросил. Или: вместо сына получилось три дочери…
— Просто всю жизнь, Миша, — подтвердил дядя Ананий, — я вот так и крутился, как волшебная палочка.
— Ну, дядя, — я покачал головой, — все-таки вы не гневите бога.
— Конечно, — с тоской согласился он, — я тоже исключаю из этого войну — тогда я по-настоящему, я полностью жил! Наш совет ветеранов, — сообщил он мне, — опять присылал недавно…
— Погодите, — я перебил его, потому что вдруг увидел сам эту бумагу (только не понимаю как). — Она у вас сейчас, — объяснил я ему медленно и потер лоб, — свернута вдвое, в левом на груди кармане, в пиджаке?
— Ну, — замирая, прошептал дядя в азарте. — Ты можешь?! Тогда читай. — И он откинулся на диванную подушку, вытягивая в сторону левую руку.
Непосредственных участников, —
начал я тут же читать сквозь его пиджак.
Конечно, текст был короткий и самый простой, но все равно — это я ч и т а л.
Я теперь стоял над дядей и читал, не вытаскивая из его кармана и не разворачивая бумагу! Пусть я читал обычное извещение, отпечатанное на машинке, но разве дело в этом?!.
(Дата была там подчеркнута двойной чертой, и ее я тоже видел ясно.)
просим явиться на регистрацию
в красный уголок жэка № 6
(В общем, я все читал абсолютно свободно! А дядя глядел на меня снизу вверх в восхищении сквозь очки и уже с отцовским обожанием на мои шевелящиеся губы.)
непосредственных участников 10-ти
Сталинских ударов, —
стоял я и читал над ним отчетливо, как диктор, —
в период январь — декабрь 1944 г.
Явка с 12 до 19 ч.
Однако затем внутри у меня что-то выключилось.
это, правда, я еще прочел, но уже с трудом.
— Нет, все, — сказал я дяде и опустился рядом на кушетку, — больше ничего я не вижу.
— Ул… — начал он мне подсказывать, — ул-и-ца… Эх! — все равно с восторгом, с гордостью перебил себя дядя Ананий и приподнялся и, выхватив из кармана, развернул наконец бумагу. — Еще две строчки всего. — Он показал. — Адрес и вот здесь, внизу: иметь при себе военный билет!