Что происходило затем в квартире у Николая Кадырова, рассказывали, хотя и в подробностях, но не одинаково. Больше всего приоткрыл сам Кадыров, который пробыл в теплоузле действительно недолго, а потом привел мальчика к себе домой, что в том же дворе во флигеле на первом низеньком этаже, точнее сказать, в полуподвале.
Подъезд у Кадырова довольно темный, пахнет тут, помимо кошек, горелой резиной, и когда я ходил к нему (тоже, признаюсь, насчет часов, это ведь хобби мое единственное после того, как стукнуло мне сорок лет: по вечерам собираю найденные у помойки часы с маятником — «Леруа»), то двигался с большой осторожностью, на полу кафельные плитки кое-где выбиты, а в одном месте проложены доски, и эти доски пружинят.
Когда же приоткрываешь дверь к нему в мастерскую (мастерская здесь же, через площадку), то в коридоре в углу видны лопата совковая и метла, прислоненные к стене, кроме того широкий стального цвета скребок, поперек которого теми же черными буквами написано: «КАТЯ». Катя — это жена Кадырова, которая умерла полтора года назад.
А больше нет никого в городе у Кадырова: обе дочки взрослые и замужем, одна за шофером как будто, с ним уехала на стройку в Забайкалье, другая за лейтенантом, эта вообще под Владивостоком, и сына у Кадырова нет, хотя хотели они всю жизнь, чтобы был у них сын — Николай Николаевич.
Они вошли в темный подъезд, и Кадыров, повернувшись, протянул руку, переводя — «Сюда, не падай!» — по тому самому месту, где пружинили доски.
— Я не буду падать, — уверяя, пообещал Петя, держась за руку Кадырова и стараясь совсем не спотыкаться, а высоко поднимать ноги.
И хотя Кадыров больше не оборачивался, но не ускорял шаги, чтобы тот мог освоиться потихоньку в полутьме, так как для этого также необходим опыт. Вся ладонь у малого вспотела, она у него была слабой, и пальцы у него были слабые, как у ребенка. А если б еще Кадыров обернулся и к тому же сумел увидеть, как глядит на него этот малый в темноте, с каким выражением глядит, то и он, может быть, догадался, что отрок был сирота.
Смежные неплохие две комнаты получили они здесь когда-то с Катей, с дочками, в третьей жила соседка, очень спокойная старуха Таисия, но в прошлом году она тоже умерла в больнице, и живут там теперь, в соседней комнате, только две глупые девки: Биндасова Нюра и Зинка — новая дворничиха.