Начало хороших времен (Крупник) - страница 53

— Вот так, молодой человек, — с удовольствием сказал Кадыров. — Мы с тобой уже дома. — И вставил на ощупь ключ в дверной замок. — Мой перерыв — обед, у тебя к обеду время, вместе перекусим. — И принялся отпирать квартиру, но ключ в замке почему-то у него не поворачивался. Тогда Кадыров кулаком затарабанил в дверь.

Дверь приоткрыли. Перед ним и мальчиком в коридоре, освещенном голой лампочкой, тоже стоял Николай Кадыров и смотрел на них. Но он был еще без меховой кепки и еще без черного халата, да и лет ему покамест было не более двадцати пяти.

Этот второй Николай Кадыров отступил, приглашая, к левой стенке, торжествуя щелкнул пальцами над головой и запел:

И тут же справа из открытой двери соседской комнаты и дальше — на кухне, слева, — грохнули во все горло по-английски, коверкая безбожно, хриплые и радостные голоса:

— Тут… что такое? — еле выговорил, машинально приподымая чемоданчик с инструментами для защиты, Николай Кадыров.

— Такая, а не такое, — пояснил с охотой второй Кадыров — младший, этот сын сестры безмужней из Оренбурга, который уехал от него ко всем чертям три месяца назад. — Такая штука хорошая. Она называется в переводе: «Под столом вместе с ней».

Белые и металлические зубы второго Кадырова, кому Кадыров-старший столько делал в жизни, столько помогал, оскаливались перед ним, будто клавиши. У него была фигура боксера в вельветовых штанах и в тенниске с кабаньей мордой на груди, прямые угольные волосы падали ему на плечи, а на выступающий, как и скулы, лоб свисала низкая челка. И из-под этой челки посверкивали глаза, такие же узенькие, но светло-голубые, и они смеялись!

— Ах ты сво-лочь, — задыхаясь, крикнул Кадыров-старший. — Ты для чего вернулся?! Ты что делаешь, сволочь! — И, высоко подняв над головой обеими руками, как топор, весь загремевший чемоданчик, двинулся на него.

Второй Николай Кадыров отскочил, веселясь, вправо, потом резко вильнул влево, а из распахнутых дверей с наслаждением начали высовываться со всех сторон совсем молодые, рот до ушей, гогочущие рожи. Они, толкаясь, с улюлюканьем напирая, глядели, как старый дурак пытается зашибить чемоданчиком собственного родственника. И вот уже весь коридор — ликуя! — толпой, в отчетливом магнитофонном ритме стал шарахаться вправо, влево, вправо вместе с Кадыровым-старшим, дергая его за рабочий халат, ударяя, подпрыгивая, по чемоданчику, и во все горло пел, танцуя:

кричал издали, хохоча, переводя на русский слова припева, неуловимый Кадыров-младший, заслоняемый отплясывающими мальчишками: