Закаты доставались не всем...
Выкатился перед строем могучий, грузный вражина, залитый по горло масляной сытостью, попёр, красуясь, напрямик по полю, тяжестью давил сочные травы, проливал спелые соки, переваливался неспеша по ухабам, дразнил-завлекал на драку: кто на меня?
Молчали.
Зубом хрустели.
Буровили глазом.
Томились в тоске под броней: уж больно здоров!
– Товарищ командир! – взмолились по рации. – Разрешите стыкнуться! Я его уложу, как жив не был.
– Жаркий какой, – отвечали без спешки. – Ждать, твою мать.
Подкатил вражина. Встал близко. Люк откинул. Рожу выставил. Вылез затем по пояс – рыжий, сытый, здоровый, бревном не задавить, нагло закурил сигаретку.
Чтоб тебе первая пуля в лоб!
– Товарищ командир! – снова взмолились. – Можно я его ушиблю из пушки?
– Отдохни, Гриша, – отвечали. – Время придет – ушибешь.
Вражина докурил на виду у всех, сплюнул на них увесистым плевком, убрался назад в люк.
Танк отвернул в свою сторону, вздернул могучий зад, запердел выхлопом обидно и громко на потеху вражьему войску.
Этого – не стерпеть.
– Вася! – заорало по рации. – Трогай!..
И Вася-водитель тронул.
Как шпорами ткнул.
Верткий, некрупный, подскоками на ухабах: понесло – не остановишь, а вслед ему орало-материлось по рации:
– Гришка! Лейтенант! Догоню – задеру!..
– Ты догони сперва! – орало в ответ. – Хрена тебе! Грозилка грозит, а возилка возит!..
Вражина увидел его, неспеша повернулся, грузно покатил навстречу, набирая скорость, отворотив ствол, чтоб не мешало, разгоняясь до последнего, лоб в лоб – влепиться, раздавить, в сырь размазать по полю.
– Ваа-аася! Вильни!..
И Вася вильнул.
Вражина пролетел мимо, ревя до одури в широкое горло, а пока выворачивал назад, этот подскочил юрко, боком прошелся по боку, сорвал ему гусеницу.
Закрутился злобно на месте, завертел башней – поймать и расстрелять, а этот обежал шустро, нацелил пушчонку, залепил вражине в упор – как свинчаткой в лоб – снарядом в смотровую щель.
Юшка масляная по броне…
Взревели моторами на краях поля и поперли напролом – все вдруг.
Стенка на стенку.
Броня на броню.
Снаряды от густоты стукались в воздухе. Птицы удирали без оглядки. Зайцы упрыгивали. Суслики проваливались под землю. Всякая живность.
Двое дерутся – третьему не место!
Пёрли.
Дулами переплетались.
Вертелись на битой гусенице.
Выползали из машин-факелов, шарили вслепую по траве, схватывались ножом, пистолетом, зубом. Танком давили походя. Выли. Стонали. Проклинали. Орали от боли и ярости. Звали напоследок маму.
Безумство железа, огня, пота, крови, смрада...
Лес мертвел по соседству, лист роняя до срока. Мгла оседала на поле от вони-пакости. Проглядывало по конец ствола: от горелой солярки, горелого масла, горелого мяса.