Но стеснялась.
– Есть роль, – предложил Шелудяк. – Нужная и полезная. Выходить по утрам из вагона, с каждого экспресса, громко просить политическое убежище.
– Без этого нельзя? – спросил незнакомец.
– Нельзя, Звонило. Без этого у нас – нельзя.
– Хорошая роль, – утвердил Всячина. – Полезная. И переодеваться не надо.
– Нам всем теперь не надо переодеваться, – сообщила Перескокова. – Лишний часок можно поспать утром.
Развеселились, заулыбались, закивали головами – одобрили.
В статистах оно удобнее.
Незнакомец пощурился на них, как раздумывал в сомнении, а там вдруг спросил без подготовки, в лоб, будто чертиком выпрыгнул из коробочки:
– Вопрос. Проверка на всхожесть. У вас враги есть?
– Какие враги? – вяло поинтересовались они.
– Злейшие.
Прикинули, пошарили в памяти, сказали озабоченно:
– Нету. Ни одного. А что, надо?
– Надо, – сказал твердо. – Должен быть враг. Хотя бы один. Чтобы расправиться при случае.
– Экий ты кровожадный, Звонило. В нашем городе нет врагов. По роли не предусмотрены.
– В нашем городе, – заверещал Балахонкин, – одни только друзья! Куда ни глянь: происки друзей! Чуть что: друг не дремлет!
– Должен быть враг, – повторил беспощадно. – Должна быть ненависть. Чтобы закутаться в черный, переливчатый плащ. Взглянуть на обидчика испепеляющим взором.
– Нет у нас плаща, Звонило, – сказал Лопотун. – И взор давно не испепеляет... Тихо! Идет запись.
И взялся за телефонную трубку, чтобы наговорить для юношества с мест удивительных событий.
– Не надо, – попросил незнакомец. – Не старайтесь. Эфир переполнился. Поверьте Баламуту: с расстояния слышнее. Переполнился эфир, засорился ненужными словами, – мне ли не знать?
– Ну и что? – сказал Лопотун. – Лишь бы командировочные платили.
Стал наборматывать в трубку, прикрыв глаза, запрокинув голову, подвывая на гласных, глухой в уши глухих:
– Мы летим на малой высоте. В легком одномоторном самолете. На юго-юго-восток. Под крылом убегает назад пустыня, выжженная под солнцем земля, редкие колючки кустарников, одинокий верблюд на дюне. Мы забираемся в самую глушь, в край непроходимых песков, которые человек преодолел, в край безводных земель, которые человек оросил, в край непуганых зверей, которых человек насторожил шумом своих моторов. Мы снижаемся. Мы приземляемся. Нас встречают чумазые счастливые лица. Это – нефтянники. Это – первая их нефть. Черное золото пустыни...
– Родина, – попросил с тоской незнакомец – переоденься... Родина, разгримируйся... Сдай реквизит, родина...
А все вокруг пили кофе.
Подкатила от границы машина, выскочила из нее Выездная Фефела, жаркая и взволнованная, побежала в кафе, тряся отложной грудью.