– Где же он?! Подайте его сюда! Он – мой!
Уселась рядом, пододвинув других:
– Хеллоу! О-кей! Вашпудляйт! Вы тоже иностранец?
– Прелестно! – восхитился Балахонкин. – Въездной Звонило и Выездная Фефела. Давайте их поженим. Быть может, дети родятся въездные-выездные?
– Не надо женить, – попросил незнакомец. – Въездным можно стать и так. И даже выездным. Было бы желание: пройдешь и сквозь стены.
– А если не пройдешь?
– Значит не доспел.
– У нас не доспеешь, – подпугнул уполномоченный Ржавый. – Климат не тот.
Он шел от машины к столикам, суровый и беспощадный, натягивал на голову фуражку с околышем – к официальному разговору.
Это значило: получил указания. Срочные. Даже мотор у машины не заглушил.
– Попрошу со мной. Разобраться. Принять меры.
– Родина, – пообещал незнакомец. – Ты у меня дождешься.
И Ржавый опять дрогнул.
– Ладно уж... – закряхтел он и задом отступил к машине.
Уполномоченный Ржавый очень любил людей, каждого в отдельности и человечество в целом, но одних лишь страдальцев, неудачников и калечных. Радостные и счастливые его раздражали и подталкивали на немедленные действия. Если бы ему позволили, он с наслаждением ломал бы людям ноги с руками, чтобы любить потом без помех, захлебываясь от жалости и сочувствия.
Уполномоченный Ржавый работал в особом учреждении, где ноги ломать разрешалось, но любви к человечеству не требовалось.
– Поверьте старику Баламуту, – сказал незнакомец. – Это не стыдно – рваться туда. Только пообещайте Баламуту: когда пробьетесь, начните рваться обратно.
– Это еще зачем?
– Чтобы дыра не заросла.
И увидел скелет в витрине.
Пластмассовый Ноздрун смотрел на него сверху вниз, глубокомысленно и отрешенно.
– Пусть выйдет, – велел незнакомец. – Тоже выпьет. Окажет уважение дядюшке Баламуту.
– Он не может, – пояснил фотограф Печальников. – Он у нас непьющий.
– Он ничего не может, – пояснила Выездная Фефела. – Я проверяла.
И задышала бурно, взволнованно от избытка желаний.
Незнакомец прошел в помещение, залез в витрину, руки положил Ноздруну на плечи.
– Ну, здравствуй.
Ноздрун промолчал.
– Экий ты, – пожурил незнакомец. – Как неродной.
Но подбирался уже к витрине уполномоченный Ржавый, строгий и подтянутый:
– Попрошу в машину.
Незнакомец поглядел на него через стекло, сказал задумчиво:
– Баламут остается в витрине. Без забот-желаний. А другие пусть крутятся по жизни...
И углядел с близкого расстояния – в глазницах у скелета – микрокамеру с подслушивающим устройством. Пластмассовый Ноздрун вел наблюдение за площадью с видного места, исправно передавал информацию на центральный пульт.